Сегодня в России проживает как минимум сто тысяч апатридов (от лат. a – без, patria – родина, отечество) или лиц без гражданства (ЛБГ). Такую цифру представил в апрельском докладе правозащитный центр "Мемориал". Эти люди волею судьбы оказались вне закона: они не могут официально устроиться на работу, получить медицинскую страховку, образование, вступить в брак. Единственное, что им предлагает российское правительство, – отсидеть два года в центре временного содержания иностранных граждан. Как можно потерять то, что принадлежит человеку с рождения, и как выживают люди без паспорта в стране, где регулярно проверяют документы, – на примере историй несколько судеб.
С 1997 по 2004 год правительство России объявило обмен советских паспортов на российские. Те, кто был прописан на территории страны на 6 февраля 1992 года, без проблем получили российский паспорт. Но зарегистрированы были далеко не все. Многие выходцы из бывших советских республик не могли легализоваться в России до ноября 2012 года. Тогда ввели поправки в закон "О гражданстве РФ" и разрешили бывшим советским гражданам, проживавшим на территории России до 2002 года, получать гражданство по упрощенному порядку, предъявив советский паспорт и доказательство о прибытии в страну в указанные сроки. Но в законе остался ряд существенных недостатков, из-за которых часть людей, прожив в России больше двадцати лет, до сих пор не могут получить гражданство.
Семья Муманжиновых – "граждане необратившиеся"
Многие относились к гражданству как к чему-то неотъемлемому, не понимали, как работает институт гражданства и почему было важно поменять паспорт. Ведь почти до конца нулевых с советским документом можно было устроиться на работу, оформить прописку, прикрепиться к больнице. Менять его не спешили.
"Мы уехали из Таджикистана больше двадцати лет назад. Там была гражданская война. Я, например, работала в городе Яван, где по улице танки ездили. Все мы русскоязычные, поэтому решили перебраться в Россию, – вспоминает Светлана Муманжинова. – Поселились в деревне в Волгоградской области. По расписке купили дом, развели там хозяйство, брат устроился на работу в колхоз. Паспорта у нас были советские. А у сына – ему тогда было всего четырнадцать – только свидетельство о рождении.
О том, что мы можем получить гражданство по упрощенной схеме, я услышала по телевизору. Пришла в паспортный стол, а мне там сказали: "Вы под это не подходите". Ну мы и жили себе дальше с советскими документами. Думали, что потом все уладим. Сын пытался легализоваться: один раз ему выдали вид на жительство, но он истек. А два года назад нас вызвали в паспортный стол. Мы даже не ожидали, что оттуда нас сразу отправят в центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) – за нарушение правил пребывания на территории РФ".
Суд постановил поместить Муманжиновых под стражу "до выдворения из страны". Но чтобы "выдворить" человека, нужно доказать наличие у него другого гражданства. Через несколько месяцев посольство Таджикистана прислало ответ, где подданство Муманжиновых не подтвердило. "Выдворять" было некуда. Несмотря на это, семья провела в ЦВСИГе почти полтора года. Все потому, что Кодекс об административных правонарушениях не предусматривает установление периода содержания под стражей. Есть только максимальный срок исполнения наказания – два года.
Такое бессрочное содержание под стражей апатридов – нарушение права на свободу и личную неприкосновенность. В мае 2017 года Конституционный суд постановил внести поправки в КоАП после рассмотрения дела лица без гражданства Ноэ Мсхиладзе. Пока что правки не внесены, но тем, чье гражданство установить невозможно, суд предоставил право после трех месяцев в ЦВСИГ обратиться в суд с заявлением о пересмотре решения о заключении. Но сегодня многие ЛБГ продолжают отбывать максимальный срок. По словам сотрудников комитета "Гражданское содействие", суды часто отказывают в удовлетворении жалобы, игнорируя постановление Конституционного суда.
"Нас практически посадили в тюрьму как преступников, – говорит Муманжинова. – Но в тюрьме человек, который оступился и хотя бы знает, за что сидит. А здесь обида гложет: нас наказали за юридическую безграмотность. Во время суда нам подтвердили, что мы имеем право на упрощенное получение гражданства. На что сотрудники нашего паспортного стола сказали: "А они ни разу к нам не обращались". Ну как же не обращались, если сын даже вид на жительство получал? Из-за этого мы потеряли дом и все вещи, ведь, как только жители деревни узнали, что нас хотят депортировать, из дома все вынесли".
Согласно статье 41.6 "Закона о гражданстве", сбором необходимых сведений для установления гражданства должен заниматься сотрудник миграционной службы. На практике часто происходит так: "Наши органы совершенно не привыкли к такой, можно сказать, благотворительной деятельности, – комментирует член комитета "Гражданское содействие" Елена Буртина. – Вместо этого они просто дают человеку список документов, иногда даже более обширный, чем требует закон. Просят подтверждение о пребывании в стране за каждый год, сведения о работе. А некоторые мало того что не были нигде зарегистрированы, так еще и лечились по чужим страховым полисам, и работали в фирмах-однодневках. Согласно закону, собрать весь этот пакет документов нужно до 31 декабря 2019 года. Но сделать это в такие сроки, да еще и самостоятельно практически нереально".
Евгений Геккель – "гражданин судимый"
Другая категория бывших советских граждан, которым легализоваться в России еще сложней, – бывшие осужденные. Часто они имеют статус "нежелательного лица". МВД принимает решение об их депортации, а суд определяет срок, в течение которого они должны быть депортированы и отправляет в ЦВСИГ .
"Я родился в Казахстане. Но в 1995 году мы всей семьей переехали в Уфу, – рассказывает Евгений Геккель. – Я ходил там в школу, у меня была прописка. Через два года я получил паспорт СССР. В 2001 году переехал в Краснодар. Там женился, мне поставили печать о заключении брака в мой советский паспорт, потом у нас родился сын – гражданин России. Я считал, что раз я получил паспорт СССР в России, значит, у меня все в порядке – позже поменяю его.
Но так получилось, что в 2006 году меня посадили на одиннадцать лет по статье 111 ч.4 УК РФ ("Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью"). В 2015 году мне принесли бумажку, что я "нежелательный" и до 2024 года должен покинуть страну, а с 2016 года поставили на учет в миграционную службу.
Освободили меня условно-досрочно за хорошее поведение. Но вместо того, чтобы отвезти на поселение, не снимая наручников, привезли в миграционную службу. Оттуда отправили прямиком в ЦВСИГ, где я провел девять месяцев. Они отправляли запрос в Казахстан, им отвечали, что нет у меня ни гражданства, ни родственников там. Но меня не отпускали, не помогал даже паспорт СССР, полученный в России. Выпустили только тогда, когда за меня поручилась моя сожительница. Я по сей день без документов. И нет никакой возможности вернуться к нормальной жизни. У меня семья, я деньги должен зарабатывать, а меня никуда не берут".
Получить гражданство РФ у людей с судимостью практически нет шансов: для этого нужно сначала отменить статус нежелательного лица, решение о депортации и закрыть судимость. Чтобы досрочно снять судимость, нужно, чтобы у человека была регистрация – участковый должен написать характеристику, работа. Ни первое, ни второе без паспорта невозможно. Показания свидетелей миграционные службы и вовсе часто не учитывают. При этом если Геккеля остановят для проверки документов, его снова поместят в ЦВСИГ.
"Условия, в которых находится эта категория граждан, не дают им возможности вести себя положительно. Государство как бы подталкивает их на незаконные действия. Другого выхода для них нет и не будет, пока в стране не изменятся механизмы получения гражданства", – комментирует Елена Буртина.
Олег П. – "гражданин недоказуемый"
Последние несколько лет в России растет количество апатридов из самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик. Если их граждане теряют паспорта, миграционные службы России отправляют запрос для установления гражданства в посольство Украины в Москве. Там должны уточнить информацию в миграционной службе по месту регистрации. Но приходит следующий ответ: "В связи с проведением на данной территории активной фазы антитеррористической операции с боевыми действиями, работа подразделений УГМС Украины в Донецкой/Луганской области, которая находится на неподконтрольный Украине территории, приостановлена". Таких людей уже называют "новые ЛБГ".
"Я приехал в Россию из Первомайского района Луганской области еще в 2005 году, когда мне было шестнадцать лет, – рассказывает Олег, который сейчас находится в одном из ЦВСИГ. – Приехал с родственником на заработки. Мама тогда сказала: "Ты уже взрослый, самостоятельный – поезжай". Дома делать было нечего: там сплошные шахты. Мама как раз работала на шахте, папа – в МЧС. Но платили им копейки. А здесь я сначала на стройке работал, потом сварщиком, позже на ТЭЦ. И всегда по патенту. Зарабатывал хорошо – по 50–60 тысяч в месяц. Отправлял деньги родителям, и себе на жизнь хватало.
Потом я переехал во Владимир, познакомился с девушкой, мы стали жить вместе. Иногда я на неделю-две ездил навещать родителей. В последний раз был в Украине в 2013 году. Вскоре там начались боевые действия. Папа ушел на пенсию – получал на российские деньги две тысячи рублей. Мама с шахты тоже ушла: там мародеры стали разворовывать металл, чтобы продавать его, а обвиняли во всем обычных рабочих. Я стал больше работать, чтобы помогать им.
Все это время я жил с украинским паспортом, пока в 2016 году не потерял его в электричке. А пару месяцев назад меня остановили для проверки документов, задержали, отправили в суд. Там со мной было еще семь граждан Таджикистана. Так нам всем вместе вынесли один приговор – штраф и принудительное выдворение через ЦВСИГ".
Установить гражданство Олега не получилось по причине, описанной выше. Но, возможно, это и к лучшему. Задержанных из самопровозглашенных ЛНР и ДНР, если удается подтвердить гражданство, отправляют в Киев. Среди них есть бывшие ополченцы, которые приехали в Россию на лечение или к своей семье. По словам заключенных, попав в Киев, человек больше не выходит на связь: "Если ты или твой родственник ополченец, или там просто решат, что ты каким-то образом помогал "террористам", то пиши пропало, – рассказывает Олег П. – Был уже не один пример, когда человека отправляли в Киев, он пока добирался туда, на связь выходил, а потом просто исчезал. Хотя мы просили писать, как доберется. Только один парень позвонил, рассказал, что его шесть часов допрашивали, потом все-таки отпустили".
Олег П. планирует подать документы на вид на жительство как лицо без гражданства. Возвращение в Украину он не считает возможным.
Хасан и Таня – "граждане иностранные"
Среди апатридов в России есть не только бывшие граждане Советского союза. Но это довольно редкие истории. В основном это люди, бежавшие из своей страны во время войны или из-за другой опасности, которая им угрожала.
Например, Хасан – курд из Ирака. В Россию он бежал в 2003 году из-за угрозы кровной мести. Получил здесь временное убежище, женился на россиянке. У них родилась дочь. Хасан получил разрешение на временное проживание, работал. Но паспорта у него все это время не было – для беженца в то время он был и не нужен.
Вопрос о гражданстве Хасана возник, когда он стал оформлять вид на жительство. Для этого мужчина должен был отказаться от временного убежища и гражданства Ирака. Он пошел в посольство страны, написал заявление об отказе, после чего получил в миграционной службе России вид на жительство для лица без гражданства. Но когда через пару лет Хасан стал подавать документы на российское гражданство, его попросили доказать, что он уже не гражданин Ирака – одного заявления об отказе стало мало.
В посольстве Ирака такого документа Хасану не дали: оказалось, что вывести человека из гражданства или, наоборот, подтвердить его можно только на территории страны. Решается это через суд. Но поехать в Ирак Хасан не может: во-первых, из-за опасности для жизни, во-вторых, из-за отсутствия все тех же документов. Сегодня он живет с видом на жительство, но и он скоро истечет.
Другая история – о девочке Тане из Гвинеи-Бисау. Таня приехала в Россию еще при Советском Союзе, в 1984 году. Ее родители были коммунистами-революционерами. В то время в стране шла борьба за независимость, которую поддерживала советская власть. А в Москве была специальная школа-интернат для детей коммунистов из других стран. Сюда Таню и отправили, когда ей было меньше десяти лет. Одну, без родителей. Она отучилась в интернате, поступила в институт – все это проходило в рамках программы помощи коммунистам других стран. Но Советский Союз распался, родители Тани погибли на войне. Девушка осталась в чужой стране с единственным советским документом – удостоверением лица без гражданства. "Я такой документ видела один раз в жизни, – рассказывает Елена Буртина. – К тому же срок действия его давно закончился. Поэтому помочь Тане можно было только в эксклюзивном порядке. Собственно, как и многим другим ЛБГ получается помочь только таким образом: лично обращаясь к руководителям миграционных служб, МВД, освещая проблему в СМИ".
Сегодня, согласно докладу "Лица без гражданства", подготовленному Правозащитным центром "Мемориал", эксклюзивные способы легализации – чуть ли не единственный реальный шанс легализации в России для многих апатридов. В законодательстве соответствующие механизмы отсутствуют или не учитываются сотрудниками миграционных служб. Как игнорируется и постановление Конституционного суда о недопустимости содержания под стражей ЛБГ после того, как становится известно, что выдворение невозможно.
При этом условия в некоторых ЦВСИГах хуже, чем в СИЗО.
"На окнах решетки. К людям относятся как к сволочи. Знаете, есть такой тип людей, которые ненавидят беженцев, мигрантов… Вот это сотрудники ЦВСИГ, – вспоминает Евгений Геккель о центре в Волгограде. – Здесь как в Освенциме…"
"Ты сидишь все это время вообще без какого-либо занятия, – рассказывает Светлана Муманжинова. – Я просила их: дайте хоть какую-нибудь работу, чтобы с ума не сойти. Нет. Об улице можно забыть: гуляешь во внутреннем колодце по пятнадцать минут в день, и все. Свидания с родственниками тоже запрещены".
"Болеть нельзя. Все, что тебе дадут, – это активированный уголь. В больницу запрещают отправлять: говорят, что не могут обеспечить стражу, – говорит Олег П. – Воду пить невозможно: она воняет болотом, приходится нос закрывать. Еда тоже отвратительная: котлеты без мяса, борщ – это вода и капуста. В столовую ходишь под конвоем. Это тюрьма. Только сидим мы здесь непонятно за что".
Некоторые попадают в ЦВСИГ снова практически сразу после того, как их отпустили. Таким образом, людям не дают шанса собрать нужные документы и установить гражданство. А упрощенный порядок для бывших граждан СССР действует только до 2020 года.
