Интервью с первым дипломатическим представителем Румынии в Кишиневе после провозглашения независимости Республики Молдова
Свободная Европа: Г-н посол, до того, как вас направили в Кишинев в 1991 году, что вы знали о Молдове?
Ион Бистряну: Знал очень многое, ведь мне довелось работать в посольстве в Москве. И там предельно внимательно следили за всем, что происходило в Республике Молдова – тогда МССР.
Свободная Европа: Иными словами, в Бухаресте вам наказали наблюдать за всем, что происходит в Молдове?
Ион Бистряну: Да. В Москву время от времени приезжали молдавские писатели и деятели культуры, они связывались с нами, и так мы узнавали, что там происходит.
Свободная Европа: А в какие годы вы находились в Москве?
Ион Бистряну: С 70-го по 78-й годы, как раз был период, когда возникли первые румынско-советские «шероховатости» по бессарабскому вопросу. Дело в том, что именно в это время в Молдавской ССР появились нашумевшие работы, в том числе известная история государственности Молдавской ССР Лазарева, в которой тезисы румынской историографии по Бессарабии подверглись крайне агрессивной критике.
Помните, тогда и в научных трудах в Румынии стали появляться завуалированные, осторожные намеки на то, что Бессарабию отняли силой, что у нас – общая история. Люди уже соприкоснулись с подлинной историей Молдавской ССР.
Свободная Европа: В повестке Румынии был какой-то конкретный пункт, связанный с Молдавской ССР?
Ион Бистряну: Ничего, кроме наблюдения за событиями, – прежде всего, через прессу. Потому что у нас не было никаких контактов, даже дипломатических, ведь русские предусмотрели все...
Свободная Европа: Вам не разрешали ездить в Кишинев?
Ион Бистряну: Нет, поехать в Кишинев мы не могли. Приведу пример. В 1972 году в Киеве открылось консульство Румынии, и было бы естественным, чтобы в консульский округ вошла и Молдавская ССР. Но – нет.
Молдаванам, которым нужны были какие-то документы, акты гражданского состояния приходилось ездить в Москву, а не в Киев. Первый визит состоялся лишь в 1977 году, после того, как в Кишиневе впервые побывал Чаушеску. Он был почти вынужден посетить Кишинев.
Свободная Европа: Почему?
Ион Бистряну: Потому что там вышла в свет эта работа Лазарева, которую Чаушеску раскритиковал на съезде или какой-то национальной конференции, и там появились статьи румынских историков о настоящей истории Бессарабии. И Брежнев решил ускорить этот визит в Кишинев. Но были и определенные экономические интересы.
Свободная Европа: Вы хотите сказать, что Брежнев заставил Чаушеску побывать в Кишиневе?
Ион Бистряну: Да, Брежнев заставил Чаушеску съездить в Кишинев. Чаушеску согласился, но связал поездку с визитом в Армению. А эффект, знаете, какой был? Визит же был однодневным, с митингом на каком-то заводе...
Из менталитета румын любого поколения, любой профессии невозможно выдавить идею о том, что Бессарабия была румынской землей.
Свободная Европа: Вы в нем тоже участвовали?
Ион Бистряну: Да. И когда он начал говорить – естественно, на румынском языке, переводчик собрался переводить на русский, а Бодюл, первый секретарь ЦК КПМ, сказал: «Не надо, люди понимают». Это было что-то необычное. Чаушеску говорил свободно, без переводчика, затем пригласил рабочих завода, человек триста, приехать в Румынию. Два года длились разного рода согласования, но рабочие стали приезжать группами в Румынию, побывали на наших заводах.
После этого установились какие-то контакты на уровне предприятий, местных партийных лидеров Молдавской ССР и румынской Молдовы – но спорадические, весьма случайные.
Свободная Европа: Неужели в те времена Чаушеску думал о возможном объединении?
Ион Бистряну: Нет. Сомневаюсь, что у него были такие мысли. Насколько я понял, где-то к концу его карьеры, до последнего съезда партии, он что-то слышал о событиях в Молдове, о Народном фронте, о борьбе за язык и т.д. Во всяком случае, судя по каким-то стенограммам, он говорил, что надо давать больше информации из Молдовы по этому вопросу. Тогда же, в 1989 году, появился текст секретного протокола Риббентропа-Молотова и какие-то ссылки на Бессарабию, на ее подлинную историю. Но насчет мыслей об объединении – не думаю.
Мы ведь говорили между собой: куда тягаться с таким колоссом! Кроме того, появился Хельсинкский заключительный акт, который закреплял принцип нерушимости границ. И был еще один интересный момент: во времена Хрущева, в 64-м, бессарабский вопрос поднимался румынской делегацией во главе с [румынским премьером] Маурером в Пекине.
Свободная Европа: В присутствии официальных российских лиц?
Ион Бистряну: Нет. В двустороннем формате, как тогда было принято. Сделали остановку в Москве, доложили генеральному секретарю Хрущеву: «Были в Пекине, состоялась беседа, и Мао Цзэдун сказал, что вы украли Бессарабию». Тогда Хрущев спросил Маурера: «А вы что сказали?». Маурер: «Что я мог сказать?» Он попытался уйти от ответа.
И тогда появилась идея, которую я осмыслил только через много лет. Хрущев ее высказал: «Что эта Бессарабия? Небольшая проблемка. Мы говорим о рабочих, о границах». Иными словами, это было возобновление ленинского тезиса о всемирном государстве рабочих и крестьян. Чтобы стереть границы, не нужны национальные движения, все решится само собой. Вот примерно так появился тезис о том, что Румыния объединится с Молдовой – в Европейском ли союзе, в Таможенном или еще каком… Немного романтично, из области фантастики…
Свободная Европа: Прощупывание почвы?
Ион Бистряну: Можно и так сказать. Потому что из менталитета румын, любого поколения, любой профессии невозможно выдавить идею о том, что Бессарабия была румынской землей.
Свободная Европа: Вы первый посол, назначенный в Кишиневе после провозглашения независимости…
Ион Бистряну: В Кишинев я прибыл в январе 1992 года, через несколько дней после официального оформления распада СССР. Я был первым из первых. Лишь через два месяца сюда прибыла американская дипломатическая миссия, а еще через три – российская. В январе, феврале и до середины марта я был единственным дипломатом...
Свободная Европа: …зарубежным, аккредитованным в Кишиневе…
Ион Бистряну: Зарубежным… Я запнулся почему? Потому что в Румынии меня очень критиковала часть СМИ: Румынский дипломат на румынской земле. К сожалению, эта идея жива по сегодняшний день.
Свободная Европа: В Советском Союзе тогда была эпоха гласности. А у вас не возникло впечатления, что атмосфера в Молдавской ССР более либеральная, нежели в Румынии?
Ион Бистряну: Нет, о чем мы говорим?! Как воспринимал я реальность в Молдове в 91-м? Это была смесь легкой эйфории и большой неопределенности. Эйфория была связана с тем, что – мы независимые, нас признали четыре месяца спустя после провозглашения независимости. А неопределенность была вызвана тем, что – а дальше-то куда? Как быть дальше? В условиях полностью разрушенной экономики, полностью разорванных связей с остальными бывшими советскими республиками, Украиной и другими…
Свободная Европа: Но рынки работали?
Ион Бистряну: Какие рынки?!
Свободная Европа: Общие рынки. Ведь СНГ было создано практически сразу.
Ион Бистряну: Да, СНГ было создано, но рынки-то не работали. Это была катастрофа. Очень быстро были разорваны все связи между предприятиями. То есть, каждая республика решала примерно так: «Сейчас мы закрываемся. Мы независимые». Да и денег на снабжение не было. Помню, в Кишиневе было несколько заводов оптических приборов высокой точности – так некому было продавать товар, неоткуда было покупать сырье. Много плодоовощной продукции, которую сбывать негде. Полнейший хаос, беспорядок.
Свободная Европа: Какое было ваше первое впечатление после вручения верительных грамот?
Ион Бистряну: Я приехал в воскресенье, в понедельник встретился с президентом Снегуром, которому передал приглашение: «Президент Румынии желал бы встретиться с вами, скоро год, а вы так и не встретились…». Снегур был в Бухаресте где-то в феврале, Молдова еще не была независимой, но после этого избегал встреч с нашими.
Я твердо уверен, что объединение не могло произойти. Собственно, руководство было не за объединение, оно поддерживало идею независимости и братских отношений между двумя государствами.
Свободная Европа: Вы прибыли в Кишинев в 92-м?
Ион Бистряну: Да, в январе 92-го. 25 декабря 1991 года официально распался Советский Союз, и Горбачев подал в отставку. Договорились встретиться 24 января в Унгенах.
Свободная Европа: Илиеску туда приехал…
Ион Бистряну: Да. Илиеску сказал: где пожелаете, в Кишиневе, Бухаресте, на границе… И встреча была довольно дружественной.
Свободная Европа: Но почему Илиеску хотел встретиться со Снегуром?
Ион Бистряну: Как быть дальше? Подписываем договор о братстве, как мы тогда хотели? Обсудим какие-то экономические договоры, устанавливаем более тесные связи между двумя румынскими государствами? Тогда шла речь о двух румынских государствах.
Свободная Европа: Вы не считаете, что тогда была упущена возможность объединения? Объединение могло бы произойти, будь у Румынии хоть какая-то стратегия?
Ион Бистряну: Я твердо уверен, что объединение не могло произойти. Приведу несколько аргументов. Для этого в Кишиневе нужна была определенная поддержка, прежде всего, политическая. У нас ее не было. Собственно, руководство было не за объединение, оно поддерживало идею независимости и братских отношений между двумя государствами.
Парламент? Но в парламенте, проголосовавшем в августе 91-го года за независимость, лишь 38% представляли Народный фронт, они выступали за объединение, но в определенный момент и среди них произошел раскол. Разделились на радикальное крыло, во главе с Юрие Рошкой, и более умеренное крыло, под руководством председателя парламента Мошану. Это один момент. Второй: население. Даже члены Народного фронта говорили мне, что за объединение выступали не более 15-20%. Опросы, которые проводила служба президента, показывали 7%.
Иными словами, унионистское крыло слишком мало. Не в пример консерваторскому крылу – да и сегодня практически ситуация такая же. Надо учесть, что в Республике Молдова сельские районы составляют 60%. И манифестации в Кишиневе не отражают ситуацию по всей стране. Так было и тогда.
Если бы Молдова была пограничным с Россией государством, она бы представляла больший интерес для Москвы.
Приведу пример. В мае 1992 года Илиеску был в Кишиневе с официальным визитом. Это был отличный повод – воздержусь от подробностей – для широкомасштабного митинга унионистов. Согласны? Но возможностью не воспользовались, она даже не рассматривалась. Не хотели. Лично я утверждаю и сегодня, спустя 25 лет, что и приднестровский конфликт стал поводом для того, чтобы положить конец разговорам об объединении.
Свободная Европа: Отбить желание у Румынии…
Ион Бистряну: Да. Илиеску попытался тогда сказать – за что подвергся острой критике в Молдове – «Приднестровье – не румынская земля». И это правда, Приднестровье этнолингвистическая румынская территория…
Свободная Европа: С натяжкой…
Ион Бистряну: Согласен. Но в какой-то мере. Всегда на границе находится что-то общее, что с одной, что с другой стороны.
Свободная Европа: На Днестре.
Ион Бистряну: Это в нашу пользу. Но политически – никогда.
Свободная Европа: Насколько сильны были в то время бывшие секретные советские службы?
Ион Бистряну: Мне трудно давать оценки. Помню, в какой-то момент, в середине 92-го, один из руководителей службы безопасности России сказал, что удалось сменить только половину прежнего персонала. И был еще один момент. Еще в 1991 году все архивы КГБ были вывезены из Молдовы в Приднестровье. По этому поводу многих политиков, парламентариев шантажировали, в прессе то и дело появлялись выдержки из архивов.
Но что хотелось бы особо отметить: очень любопытно, когда был вооруженный конфликт в Приднестровье, в Молдове между Прутом и Днестром был очень высокий процент русскоязычных граждан, не русофилов – русскоязычных. И вот они тихо-мирно отсиживались по своим домам, то есть в Кишиневе, других населенных пунктах никаких беспорядков не отмечалось. Странно, но их никто не пытался «поднять». А ведь могли, особенно на фоне экономических проблем.
И это надо иметь в виду: простые люди адаптируются. Это примерно то же самое, что в Прибалтике, где русскоязычное население составляет очень большой процент, но они адаптировались, они не устраивают мятежей и покушений. Значит, с ними можно работать.
Так что я не стал бы обвинять российские спецслужбы в сложностях становления Республики Молдова, это, скорее, результат слабости, неопытности тогдашнего руководства, результат колебаний и неуверенности.
Свободная Европа: Иными словами, вы считаете, что КГБ спокойно наблюдал за происходящим?
Ион Бистряну: Разумеется, КГБ не стоял в стороне. Но не все это провоцировали спецслужбы.
Свободная Европа: А кто же?
Ион Бистряну: События, спровоцированные тогда в Республике Молдова, имели место и в Приднестровье. Спровоцировала их часть КГБ, часть 14-й российской армии, которые почувствовали там себя покинутыми, брошенными на произвол судьбы. 14-й армии больше не существовало, – того гиганта, численностью 20 тыс. человек, уже не было…
Свободная Европа: Но там оставался генерал Лебедь.
Ион Бистряну: Лебедя туда направили. 14-я армия почти целиком была локализована на Украине…
Свободная Европа: Вы застали приднестровский конфликт?
Ион Бистряну: Весь, с начала и конца.
Свободная Европа: Когда вы уехали из Кишинева?
Ион Бистряну: В мае 93-го. Так что и начало конфликта, 2 марта, тот предлог в ночном клубе, и завершение вооруженной стадии конфликта происходило при мне, – в июле, когда было подписано соглашение Снегур-Ельцин. А в Приднестровье что произошло? Было очень много военных, они, кстати, и сегодня есть, они переженились на местных жительницах и там и остались. И многие вошли в созданную там народную милицию. К ним присоединилась и часть 14-й армии, в которой оставалось еще пять-шесть тысяч человек.
Прибыл Лебедь. Он навел какой-то порядок, прежде всего, устранил, обезвредил «комбата Костенко», одного из главных мятежников в Приднестровье… А это же интересная история, хоть фильм по ней ставь.
Свободная Европа: Но когда вас направили в Кишинев, какие планы были у Румынии насчет Республики Молдова?
Ион Бистряну: Прежде всего, вопрос стоял так: помочь Молдове получить международное признание. Потому что было довольно непросто до получения признания. Вступление в ООН тоже произошло исключительно с помощью Румынии. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что Снегур в ООН взял нашего представителя, который был с ним рядом, и сказал: «С этой минуты в ООН два румынских голоса». После этого в знак признательности я лично пригласил в Кишинев двух дипломатов, которые проделали практически всю работу для будущей молдавской делегации.
Мы тогда выступали за то, чтобы многие посольства, в том числе, Румынии были аккредитованы в Кишиневе. Не удалось. Многое решала Москва. Честно скажу: в определенный момент шла речь о том, чтобы у нас были общие посольства.
Свободная Европа: У Румынии и Республики Молдова – общие посольства?
Ион Бистряну: Да. По экономическим соображениям. Но нас «успокоили».
Свободная Европа: Молдавские официальные лица?
Ион Бистряну: Нет. Воспротивился Запад, и пришлось от этой идеи отказаться. Второй вопрос: договор о братстве, который действительно задумывался как договор, призванный заложить основы сближения и объединения в перспективе. Использовалась именно эта терминология – интеграция, объединение, – которую отклонила молдавская сторона. Но это проект отклонили. Сказали: еще не время, посмотрим…
Свободная Европа: А объясняли чем?
Ион Бистряну: Приднестровьем. С самого начала 90-х Приднестровье бурлило, клокотало. «Посмотрим, что будет с Приднестровьем», – говорили нам.
Свободная Европа: Это был предлог?
Ион Бистряну: Я по-прежнему считаю, что это был предлог.
Свободная Европа: А истинная причина в чем была?
Ион Бистряну: Думаю, там кто-то нашептывал: «Кресло президента намного удобнее кресла сенатора».
Свободная Европа: Опасались, что Румыния «поглотит» Республику Молдова?
Ион Бистряну: Да. А с остальным как быть?
Свободная Европа: То есть, было такое опасение в Кишиневе?
Ион Бистряну: Да, были определенные опасения. Я нередко слышал об этом, у меня как-то даже была группа студентов, которые сказали: мы предпочитаем независимую Республику Молдова. «Почему?» - спросил я. «Красивее звучит». Банальнее ответа не придумаешь.
Другая составляющая – экономическая. У меня было много встреч, я участвовал и в митингах унионистов, где люди говорили: «А зачем нам с вами объединяться? Вы не ФРГ». Такой подход тоже был.
Но что правда – то правда: время было трудное, 1992 год выдался очень непростым для Румынии. Не говорю уж о том, что это был довольно непривлекательный год в контексте выборов, но и с экономической точки зрения Румыния мало чем могла прельстить в то время. Другой вопрос, который немногие отметили: на границе пограничники говорили в основном на русском. Многие не знали о том – и даже румынские СМИ не писали об этом – что только в июне 1992 года начали уезжать последние контингенты российских пограничников.
Румыния не представляет для России особого интереса, потому что кроме одного общего элемента – православной веры – нас ничего не объединяет.
Разумеется, на границе служили не молдавские пограничники, а русские – по призыву. Летом 92-го года снялся и уехал гвардейский парашютно-десантный полк во главе с братом генерала Лебедя, дислоцированный в 700 метрах от резиденции президента. Это были оставшиеся части. В марте были переданы единицы российской артиллерии, которые еще находились в Молдове. Где-то в апреле-мае молдавской стороне были переданы и самолеты МиГ-29. Распад СССР не означал полный развод: это мое, это твое – и прощай. Особенно когда речь шла о военной составляющей.
Приведу пример. Когда мы начали с молдаванами – это было весной 1992 года – разговор о транспорте и связи, мы хотели посмотреть, как можно добиться европеизации железнодорожного транспорта, расширения колеи…
Свободная Европа: Но все осталось по-прежнему.
Ион Бистряну: Да, все осталось по-прежнему. И по-прежнему при обсуждении технических проектов все говорили на русском, за исключением разве что министра.
Свободная Европа: По сути, в Кишиневе вы больше говорили на русском, чем на румынском?
Ион Бистряну: Очень много на русском, практически весь год. Банковские документы, почтовые бланки – все на русском. Все было отпечатано, деваться некуда…
Свободная Европа: И в Кишинев вы поехали один?
Ион Бистряну: С консулом. Получил здание, – там, где сейчас находится консульское отделение, – по улице Влайку Пыркэлаб. Там не было даже стульев. Хорошо, что это было старое здание с крепкими подоконниками – так мы на них сидели. Потом переехали в отремонтированное посольство, около года длились работы. Это же старинное здание, построенное лет сто назад, где-то в 1890 году.
Свободная Европа: Это здание принадлежит Румынии?
Ион Бистряну: Нет, мне не известно, чье это здание. Я тоже интересовался: вдруг кто-то предъявит права? Я копался в архивах, и единственный документ, который нашел, подтверждал, что здание было передано в собственность кишиневского комитета рабочих и солдат. Но от кого? Неизвестно. Прочерк в этой графе. С 1918 года по 1940-й – ни одной бумаги. В августе здание перешло в собственность кишиневского горсовета, все остальное – прочерк.
Свободная Европа: Консул, которого вы с собой взяли, тоже говорил по-русски?
Ион Бистряну: Нет, к сожалению. Это немного осложняло работу. Но люди приходили, уже приносили документы на получение гражданства. Все происходило очень быстро. Где-то в середине года нас ждал неприятный сюрприз – в посольство привезли целую кипу румынских паспортов, штук 30-40. Откуда? На границе слышали, что выдают румынские паспорта, и стали обыскивать людей, стали отнимать паспорта. Кроме того, из-за румынского гражданства нескольких человек уволили с работы.
Была известная журналистка, редактор какого-то издания, так вот, узнали из Monitorul Oficial, что у нее – румынское гражданство, и сняли с работы. Тогда мы добились, и это заслуга Адриана Нэстасе, что на некоторое время в Monitorul Oficial перестали публиковать списки лиц, восстановивших румынское гражданство.
Свободная Европа: Адриан Нэстасе тогда был министром иностранных дел?
Ион Бистряну: Да, и он вмешался в ситуацию. Потом помню случай с поэтом Григоре Виеру. С удовольствием вспоминаю, как он пришел голосовать на выборы – с паспортом гражданина Румынии.
Свободная Европа: И сколько паспортов вы успели выдать тогда? Румынских паспортов?
Ион Бистряну: В тот период, думаю, выдали 700-800 паспортов. Очень быстрая была процедура, очень.
Свободная Европа: Закон был мягче?
Ион Бистряну: Закон не был еще отлажен как следует. Максимум за два месяца мы получали паспорта и выдавали их заявителям.
Свободная Европа: А какими были отношения Кишинева и Москвы?
Ион Бистряну: Кишинев-Москва? Примерно такими, какими были и несколько лет назад. Был баланс в отношениях с Москвой и Бухарестом. Один лишь пример. Сангели после того, как стал премьер-министром, захотел посетить Бухарест. Он позвонил мне, сказал, что поговорил с премьер-министром Столожаном, который заявил, что не может его принять, что занят. Но Сангели нечем было кормить людей, нищета была ужасная, и он поехал в Москву.
До сих пор помню этот разговор, он произошел в четверг. И ему пришлось ехать в Москву. Потом был разговор с г-ном Столожаном на эту тему, и уже в воскресенье я получил категоричное указание из Бухареста: убедить Сангели незамедлительно отправиться в Бухарест, потому что Столожан готов его принять, он нашел такую возможность (в августе 1992 года). И действительно, во вторник, с той же делегацией, в том же составе Сангели поехал в Бухарест…
Свободная Европа: Но он уже был в Москве?
Ион Бистряну: Был. Это вопрос романтики. Я даже убедил его отправиться с делегацией в том же составе.
Свободная Европа: Для дипломата эти мелочи важны?
Ион Бистряну: Важны. И Сангели поехал в Бухарест. С горечью могу сказать, что по возвращении он сказал мне: «Зачем я туда поехал?».
Свободная Европа: Был недоволен?
Ион Бистряну: У него были все причины для этого. Потому что он попросил тогда помочь товарами, а не деньгами. Сказал: нам нечего больше предложить населению, дайте что-нибудь, товары какие-то. И Столожан сказал, что не может помочь, что денег нет, товаров нет – ничего сделать не может.
«Может, из резервного фонда правительства?» – на что Столожан прочитал целую лекцию о том, что такое резервный фонд. «Может, попробуйте получить согласие парламента?» – «Август же, парламента нет, он готовится к выборам». И на этом все. Потом Сангели выразил пожелание побывать в Чернаводэ. Мы согласились, поехали и мы с ним в Чернаводэ. Сказал, что хотелось бы принять какое-то участие в строительстве второго, третьего реактора атомной электростанции…
Свободная Европа: Приобрести акции одного из реакторов?
Ион Бистряну: Да. И г-н Столожан сказал, что до четвертого реактора все уже «застолблено». Это не анекдот, все происходило в большом зале правительства, есть стенограмма в архивах правительства.
Свободная Европа: Молдаванам тоже было бы неплохо владеть акциями одного из реакторов?
Ион Бистряну: Почему нет? По сути, это было большой ошибкой, ну, может, слово «ошибка» не совсем подходит – не было экономической возможности. Румыния и сегодня не может похвастать серьезным экономическим присутствием в Молдове.
Свободная Европа: Румыния не захотела инвестировать в Республику Молдова?
Ион Бистряну: Не смогла инвестировать.
Свободная Европа: Не смогла или не пожелала?
Ион Бистряну: Не смогла.
Свободная Европа: Но что стоило отдать часть реактора, ведь там работы по сей день не завершены?
Ион Бистряну: Этого я уже не знаю.
Свободная Европа: Не завершена работа на двух реакторах.
Ион Бистряну: Попросили в одном, не во всех четырех. Тогда и я не понял, чем объясняется такая сдержанность. Но со временем стало ясно: просто были какие-то внешние обстоятельства. Русские мощно входили на энергетический рынок Молдовы. Испанцы входили, с охватом и приднестровского региона, откуда Молдова получает электроэнергию. А из Румынии кто пытался? Патричиу пытался с нефтью, но тоже с какой-то замысловатой комбинацией…
Иными словами, удобные случаи были упущены. Потом были еще встречи на уровне укрепления духовных отношений. Здесь кое-что было сделано, однако в результате бойкота с молдавской стороны не удалось открыть культурный центр Mioriţa, который мы хотели открыть в Кишиневе. Сорвали этот проект сами молдаване, группа молдаван: «Мы родиной не торгуем, культуру не продаем». Единственное, что тогда удалось – открыть на Алее классиков в Кишиневе бюст Лучиана Благи. Потом, правда, были открыты и бюсты других румынских классиков…
Свободная Европа: Куда же приведет этот баланс между Москвой и Бухарестом, который наблюдается и сейчас?
Ион Бистряну: Чаша весов не обязательно склонится в сторону Москвы. Из всего, что я наблюдал с течением времени, можно сделать вывод, что если бы Молдова была пограничным с Россией государством, она бы представляла больший интерес для Москвы. А так… Она отделена...
И войти в Молдову Россия сама не может – либо через Украину, либо через Румынию. Этим и объясняется тот факт, что они подогревают Приднестровье, которое является анклавом, подогревают, но не доводят до кипения, как было в случае с Осетией или Абхазией. Это личное мое восприятие. Но, естественно, полностью выпустить Молдову из рук Россия не хочет, не обязательно отдать ее Румынии, – она в принципе не хочет. То есть, Россия никогда не выступала с заявлениями против объединения Румынии с Молдовой.
Свободная Европа: Но и «за» тоже.
Ион Бистряну: «За» были. Жириновский говорил об этом, и не раз. А первое такое заявление я читал у Солженицына. Вероятно, русских такой вариант не очень устроил бы, потому что это предполагает какое-то продвижение ЕС, НАТО ближе к границам России. Это отдельный вопрос.
Свободная Европа: Вы хотите сказать, что Румыния не представляет для России особого интереса? Польша ее больше интересует?
Ион Бистряну: Это мое мнение, я разделяю его уже много лет, так как не нашел подтверждения другим точкам зрения. Румыния не представляет для России особого интереса, пусть и на краткосрочную перспективу. Потому что кроме одного общего элемента – православной веры – нас ничего не объединяет, даже словарный запас. Второе: как ни крути, но не скажешь, что после 64-го, 68-го у Румынии были хорошие отношения с СССР. Не были хорошими отношения, одни сложности были.
Свободная Европа: После 68-го?
Ион Бистряну: Особенно после 68-го. А так – все время…
Свободная Европа: После того, как Чаушеску осудил вторжение в Чехословакию?
Ион Бистряну: Да. До 78-го, когда я работал в консульстве, я это чувствовал. Они очень злились на Румынию за эту ее позицию. Еще бы: раскол в монолитном мире социализма. Вот так примерно.
Если предположить, что переговоры с Приднестровьем пойдут нормально, никогда Приднестровье не согласится на меньший статус, чем у Гагаузии.
И еще один момент. В Приднестровье легкая победа невозможна, неважно когда: сегодня, завтра, через 10 лет, через 20 – как было в Абхазии или Осетии. Потому что, по всем канонам, крымский вариант здесь невозможен. В силу национального состава населения: молдаване не пойдут вместе с русскими против украинцев и т.д.
Свободная Европа: Вы имеете в виду Приднестровье?
Ион Бистряну: Да, Приднестровье. Они понимают, что перегнуть палку опасно. Наверное, потому так спокойно там, просто другого выхода пока нет. Но постоянно «подогревают» ситуацию, чтобы через Приднестровье влиять на Кишинев. Идея, которая родилась у русских еще в 90-е годы, никуда не исчезла, она еще работает, пример тому – Украина. Я имею в виду идею федерализации, и федерализации Молдовы тоже.
Когда-то была идея «трех республик» в Молдове, об этом, помню, Лукьянов говорил в самом начале 90-х: Гагаузия, Приднестровье и Молдова. Все примерно так и есть. И здесь, по моему мнению, большая ошибка независимой Молдовы состоит в том, что она предоставила Гагаузии особый статус, который, естественно, обратно не заберешь.
Если предположить, что переговоры с Приднестровьем пойдут нормально, никогда Приднестровье не согласится на меньший статус, чем у Гагаузии – все элементы, включая местную автономию. В этом самая большая проблема. На этом и основано мое мнение: пустая надежда, что Молдова в Евросоюзе станет привлекательной для Приднестровья, и все они начнут умолять: возьмите и нас с собой. Я далек от мысли, что такое может произойти. Пример – Кипр. Весь мир в определенный момент поверил, что вопрос с отделением Северного Кипра отпадет сам по себе, если юг присоединится к Евросоюзу. В условиях, когда у Республики Молдова нет прямой поддержки со стороны других стран, которые играют решающую роль на мировой арене, особых надежд на это быть не может.
