Видеоверсия программы доступна на нашем канале в Youtube по ссылке
Леонид Велехов: Наш гость – самая знаменитая советская фигуристка, а, может быть, вообще самая знаменитая спортсменка советской эпохи, трехкратная олимпийская чемпионка Ирина Роднина.
У нас есть традиция – нашего гостя всегда представляет, давая краткую "объективочку", наш спортивный обозреватель Алексей Кузнецов.
Алексей Кузнецов: Ирина Роднина - трёхкратная олимпийская чемпионка, десятикратная чемпионка мира и, вообще, самая успешная фигуристка в истории парного катания.
В детстве Ирина одиннадцать раз переболела пневмонией. Именно поэтому родители привели её на каток, а уж затем Ирина попадала в секцию фигуристов ЦСКА.
В 1964 году ее тренером стал Станислав Жук, поставивший Роднину в пару с Алексеем Улановым. В 1969 году на чемпионатах мира и Европы 1969 пара Роднина — Уланов заняли первые места в жесткой конкуренции сначала с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым, а затем с Людмилой Смирновой и Андреем Сурайкиным. А в 1972 году приходит первая олимпийская победа. Родинан и Уланова занимают первое место в Саппоро.
После чемпионата мира 1972 года пара распадается. Роднина даже думала об уходе из спорта, но Станислав Жук предложил ей встать в пару с молодым ленинградским фигуристом Александром Зайцевым. И новая пара побеждает на чемпионате Европы 1973 года в Кельне и получает 12 оценок 6,0.
В том же году произошел инцидент, вошедший в историю мирового фигурного катания. На чемпионате мира во время выступления отключилось звуковое сопровождение. Станислав Жук из-за бортика указал продолжать программу, и Роднина с Зайцевым откатали ее без музыки, под аплодисменты зала.
В 1974 году фигуристы переходят к новому тренеру – Татьяне Тарасовой, которая постаралась привнести в их катание больше художественной выразительности. В 1975 году Роднина и Зайцев поженились, а в 1976 году пара выиграла Олимпиаду в Инсбруке. Но в 1980-м году 30-летняя Ирина Роднина стала трехкратной чемпионкой, выиграв в паре с Зайцев игры в Лейк-Плэсиде.
После окончания любительской карьеры Ирина Роднина работала в ЦК ВЛКСМ в обществе "Динамо", преподавала в Институте физкультуры. А с 1990 по 2002 годы жила в США, где работала тренером Центра фигурного катания в Лейк-Эрроухеде, близ Лос-Анджелеса. В 1995 году её ученики Р. Коваржикова — Р. Новотны стали чемпионами мира. Родниной присвоили почетное гражданство Чехии.
В 2007 года Ирина Роднина была избрана депутатом Госдумы по списку "Единой России" от Омской области. Сейчас Ирина Роднина входит в состав фракции партии "Единая Россия" в Госдуме.
Леонид Велехов: Начнем с самого начала. Откуда в вашей жизни взялось фигурное катание? Ведь в ту пору еще не было никакой моды на него, даже Белоусова и Протопопов толком не прославились. Их первая олимпийская медаль была впереди.
Ирина Роднина: Просто родителям посоветовали, чтобы я больше занималась чем-то на улице. Чем на улице можно было заниматься, если учесть, что в Москве зимы были достаточно долгими и холодными? Настоящая была зима, не лили всякой гадости на дороги. Естественно, были или лыжи, или коньки. Папа был за лыжи. Папа у меня с севера, из Вологды. А мама, к счастью, увидела первые показательные выступления фигуристов Чехословакии на катке "Динамо". Это было году в 1953-54. Естественно, она выбрала фигурное катание. Слава богу, папа умел кататься и на коньках тоже. Поэтому первым моим учителем на льду был все-таки папа, а потом уже меня стали водить в секцию фигурного катания. Потому что детских спортивных школ тогда по фигурному катанию вообще не было.
Леонид Велехов: Я слышал, что папа долго всерьез не относился к вашей карьере как к делу жизни.
Ирина Роднина: Папа никогда серьезно к этому не относился. Даже когда мы выиграли и Европу, и чемпионат мира в 1969 году... Мы приехали после турне по Канаде, США и по Европе, потом турне по городам Сибири. Когда это все уже закончилось, он меня посадил напротив и сказал: "Так, дочь, что дальше будем делать?" (Смех в студии) Вот когда звучало слово "дочь", я всегда понимала, что будет какой-то серьезный разговор. Он говорит: "Ты уже добилась того, о чем многие даже и не мечтали. Теперь надо заняться делом, получать серьезную профессию". Когда я этот разговор передала Жуку, тот только что не упал сразу. (Смех в студии).
Леонид Велехов: Жук, который относился к фигурному катанию как к самому главному делу на планете, а не то, что собственной жизни!
Ирина Роднина: Плюс пара, которая только-только выиграла. Он выиграл длительную дуэль с Протопоповым, потому что это была дуэль – сначала когда они сами катались, потом когда уже у Жука каталась его сестра, а потом наша пара.
Леонид Велехов: И тут папа сказал, что хватит. (Смех в студии)
Ирина Роднина: Да.
Леонид Велехов: А действительно вашими первыми тренерами были чехи?
Ирина Роднина: Они не первые были. Их пригласили по контракту.
Леонид Велехов: До такой степени не хватало тренеров?
Ирина Роднина: Не хватало. Мы только-только начинали. Тем более, каток ЦСКА в Москве был лишь вторым в Москве. Первый был "Сокольники" открытый, второй, олимпийского размера, был каток ЦСКА. Тогда спортивный клуб армии пригласил чехов. Потому что у нас традиционно с ними были очень хорошие контакты. А чехи были достаточно сильными фигуристами, особенно в послевоенной Европе. Это была пара – муж и жена.
Леонид Велехов: И это была соцстрана все-таки.
Ирина Роднина: Ну, понятное дело. Они год проработали. В тот период в чемпионате СССР один год выступали сборные команды республик и отдельно города Москва и Ленинград. А на следующий год был чемпионат, когда выступали сборные команды различных обществ. И как раз это попало на тот год, когда от клуба армии должна была выступать команда. Это юниорский чемпионат СССР. Я выступала и в одиночном, и в паре. Я была самая маленькая, меня легче всего было поднимать. И меня поставили в пару. И вот в паре меня в первый раз увидел Жук. С Жуком они, мои чешские тренеры, меня познакомили. Они хорошо знали друг друга. Это была, по-моему, весна 1964 года. А потом, когда Жук сам пришел работать в ЦСКА, первый год он только посматривал, а в 1966 году он нас с Лешей решил попробовать в паре.
Леонид Велехов: Он сразу на вас сделал ставку или долго присматривался?
Ирина Роднина: Присматривался. То ли я действительно была небольшого роста и более-менее на льду скользила, что-то умела делать, но мне несколько мальчиков предложили кататься в паре. Мы с мамой пошли к Жуку – так и так, предлагают, скорее всего, придется уйти из команды ЦСКА. Тогда Станислав Алексеевич сказал: "Подождите немножко". И через какое-то время он мне предложил с Лешей попробовать. Честно скажу, он мне не очень нравился. И был другой мальчик, который мне предлагал кататься в паре, мне казалось, что там мне будет лучше. Наверное, сам мальчик больше нравился.
Леонид Велехов: Но с Жуком не повыбираешь, наверное.
Ирина Роднина: Я ему доверяла. Он совершенно четко умел ставить задачи. С тобой всегда разговаривал. Я, наверное, одна из тех немногих спортсменов, которых Жук не просто натаскивал, а еще при этом объяснял, почему это делаем, зачем это делаем, когда это скажется. Всегда был момент объяснения и обучения.
Леонид Велехов: Жук главный тренер в вашей жизни?
Ирина Роднина: Да.
Леонид Велехов: Имя его окружено в равной пропорции победами и всевозможными скандалами и слухами. Человек он был сложный, да?
Ирина Роднина: Скандалов не было. Слухи были. Были проблемы с ним. Но я должна сказать, что человек, который идет на какой-то максимальный результат в своей жизни, не всегда бывает удобной личностью. Поэтому на его такое мощное давление было и сопротивление. На любое сопротивление были какие-то ответные ходы. Но я считаю, что всегда это происходит тогда, когда не могут с человеком впрямую справиться. Тогда начинаются интриги.
Леонид Велехов: Это анекдот или это было в реальности, что вы однажды принесли ему рассол, сказав, что от него крепко разило перегаром?
Ирина Роднина: Не рассол, а огурец. (Смех в студии)
Леонид Велехов: И как вам сошел с рук этот фокус?
Ирина Роднина: Во-первых, я была тут же выгнана с тренировки с позором, с громкими криками. (Смех в студии). Во-вторых, с меня хотели снять стипендию за такое отношение. На этом все не остановилось. Мы же еще в команде выпускали стенгазету. И там я опубликовала стишочек. Я его не сочинила. Просто мы листали какую-то "Мурзилку", и там были для детей четверостишия. Правда, там это было про утюг, но мы переделали на Жук.
Леонид Велехов: Не помните?
Ирина Роднина: "Жук стремителен и важен//Электричеством заряжен.//Может он ударить током//Как испорченный утюг".
Леонид Велехов: Опять слух или действительно он мог и порукоприкладствовать со своими учениками?
Ирина Роднина: Со мной – нет. Масеньких – бывало. Со взрослыми никогда. Он мог накричать. Он мог применять к тебе какие-то свои педагогические приемы. Но никогда не рукоприкладствовал. Был один момент, когда он не сказал матом, но выругался на меня. Я тогда ботиночки с конечками собрала, приехала домой и родителям сказала, что я не пойду больше на тренировку. Они меня поддержали. Но через три дня приехал Станислав Алексеевич с извинениями.
Леонид Велехов: Он умел извиняться?
Ирина Роднина: Абсолютно! Он сам был личность. Я в принципе не видела, чтобы он выпивал. Единственный раз, когда у него родилась дочка, пришел друг. Жуку некогда было. Он был с нами на тренировке. А друг был как раз в роддоме, пока Нина Жук рожала. И он пришел с бутылкой шампанского. Тут буквально несколько грамм выпил. Но доброжелателей много, очень много. У нас народ любит угостить, выпить со знаменитым человеком. Вот он один раз такой пришел. Я ему сказала: "Станислав Алексеевич, так как вы выпивший, я подъезжать к вам не буду". Он тогда всех буквально с катка выгнал, сказав: пока Роднина ко мне не подъедет, никто тренироваться не будет. Все счастливые сидели за бортиком, а мне минут 40 пришлось буквально заполнять. За эти 40 минут я устала больше, чем за две тренировки вместе взятых. Ну, вредный характер.
Леонид Велехов: Вы ушли от него в 1974 году. Вы раскаивались потом? Была ли это какая-то потеря, или уже нужно было расставаться?
Ирина Роднина: Раскаяние пришло и с его стороны, и с моей намного позже, когда боль улеглась. А то, что это надо было делать, и подошел такой момент – это жизнь доказала. Это развязало руки ему в первую очередь. У него появились другие ученики. И нам тоже, потому что у нас появилась возможность что-то менять. Потому что десять лет у одного тренера, если ты к нему пришла девочкой, ты чему-то научилась, что-то уже знаешь, есть свое мнение, которое уже много раз реализовалось в какие-то конкретные результаты, – и очень тяжело, когда к тебе относятся, как к девочке.
Леонид Велехов: Это проблема отношений родителей и детей.
Ирина Роднина: Да. У нас была проблема отцов и детей. Жизнь показала, что это правильное решение. Другой вопрос, что оно принималось в очень тяжелых условиях. Мы же не умеем красиво расходиться.
Леонид Велехов: Потом это как-то улеглось? Вы общались?
Ирина Роднина: Мы общались. На чемпионате мира в 1995 году подходят ко мне из нашей российской делегации и говорят: "Это тебе Жук просил передать на удачу". И он мне передал свечи из Иерусалима. И у меня ребята в этот год выиграли.
Леонид Велехов: Как красиво!
Ирина Роднина: Я не хочу проводить каких-то таких параллелей. Мы ведь всегда делаем какие-то для себя зарубочки в своей памяти.
Леонид Велехов: А был у вас при всей грандиозности вашей карьеры был какой-то идеал?
Ирина Роднина: Нет.
Леонид Велехов: Все понятно. А были ли за весь ваш спортивный путь соперники, которых бы вы опасались, считали реальными конкурентами, которые бы вам дышали в затылок?
Ирина Роднина: Соперники всегда есть. В затылок можно дышать поблизости, а можно и на расстоянии. И это замечательно. Потому что если тебе никто не дышит, то ты сам не начинаешь ускоряться и прибавлять ход. Но соперника надо бояться не на соревнованиях, а когда только начинается сезон, даже в предсезонье, ты должен понимать… И в этом плане меня Жук тоже многому научил. Он говорил все время: "Выпиши в один столбик твои плюсы, а напротив выпиши плюсы твоих соперников. С другой стороны выпиши свои минусы и их минусы. И теперь смотри, какие свои минусы ты можешь превратить в плюсы".
Леонид Велехов: Вы выписывали?
Ирина Роднина: Вначале – да, потому что зрительно это очень хорошо. Потом, когда ты дольше в этом деле варишься, когда ты своих соперников знаешь намного лучше, ты знаешь свой потолок, но ты видишь и понимаешь их потолок.
Леонид Велехов: Вопрос о партнерах. У вас их было двое…
Ирина Роднина: Это известных, а вообще было больше.
Леонид Велехов: Но вот об этих двух. С Зайцевым достигнуто больше. И это главный ваш партнер. Но я также хорошо помню ваш дуэт с Улановым. А вот в Уланове было что-то такое, чего не хватало в Зайцеве?
Ирина Роднина: Я бы их никогда не сравнивала. Это слишком разные люди, хотя мы катались более-менее в одном направлении, но и катание у нас было очень разное. С Лешей мы начинали. И за те почти семь лет, что мы с ним тренировались, мы добились чуть меньше, потому что был период становления. Наверное, самое главное, что он для меня лично сделал – он мне открыл другую сторону фигурного катания. Это не только прыжки, скольжение и элементы, но и художественная сторона. За это я ему очень благодарна. Он сам учился в Гнесинском, и меня, как младшую и менее опытную, буквально таскал по всем концертам. Тогда студент пришел, дал билетеру рубль и смотри спектакль. Мы в Большой театр за 3 рубля ходили. На ступеньках, боковинах мы просмотрели практически весь репертуар Большого театра, ансамбль Моисеева. Очень на многих концертах были. Он открыл для меня музыкальную Москву, творческую Москву. Это потом очень помогало. Я потом это уже больше для Саши передавала. Потому что Саша не москвич. Он из Ленинграда. В этом плане с Лешей было очень и очень интересно. Леша сначала лидировал во всем – и в тренировочном процессе, и в катании. Но достаточно быстро я его догнала. И здесь тоже начался определенный конфликт интересов.
Леонид Велехов: Ваше печально памятное падение на тренировке в 1972 году. Ходил тогда слух и до сих пор ходит, что чуть ли не нарочно он вас уронил. Вы верите в это? Я не верю.
Ирина Роднина: Нет, нет. Это больная фантазия Станислава Алексеевича – типа, освободить себе дорогу с будущей партнершей. Нет! В паре катаются два человека. Ошибка одного всегда тянет за собой ошибку или травму другого. Ты никогда не сможешь так построить, чтобы другому сделать больно. Это невозможно сделать специально!
Леонид Велехов: Знаменитый эпизод в 1973 году, когда остановилась музыка. И тоже он окутан какими-то слухами и домыслами. Как тот же Уланов рассказывал, Жук чуть ли не отвертку воткнул в магнитофон.
Ирина Роднина: Как он мог воткнуть отвертку, когда он стоял все время на месте тренера. Там одно место тренера на катке. Оно как раз на противоположной стороне от радиоузла. Да, это было короткое замыкание. Отвертка, не отвертка – мы не знаем. Я знаю одно, что на следующий соревновательный день вдоль кабеля, который шел к радиоузлу, уже стояло через каждый 3 метра по полицейскому.
Это было в Братиславе, начало марта. Мы когда прилетели, я спросила – а как тут обстановка? В Праге она всегда была более сложная, а в Братиславе было намного спокойнее. Нет, здесь спокойно, говорили нам работники консульства. Но когда отмечали День Советской армии, на какое-то время погас в консульстве свет. Я не провожу параллели.
Леонид Велехов: То есть, возможно, какой-то такой заговор местный был?
Ирина Роднина: Что-то было. Но, с другой стороны, я должна сказать, что весь этот день был в каких-то накладках. А потом, мы всегда были к этому готовы.
Леонид Велехов: Ирина Константиновна, как вы объясните феноменальную популярность фигурного катания в Советском Союзе? Это был такой чисто спортивный феномен, который образовался, благодаря тому, что были вы, Пахомова с Горшковым, Белоусова и Протопопов? Или все-таки это какой-то социально-психологический фактор? Ведь страна была "больна" фигурным катанием.
Ирина Роднина: Не только. А хоккей?
Леонид Велехов: И хоккеем, да.
Ирина Роднина: Я это объясняю тем, что, во-первых, всего было 2-3 канала по телевидению. Во-вторых, у нас настолько демократичный вид спорта… У нас нет прямого контакта, нет борьбы. Это вид спорта, который интересен и взрослым, и молодым, и мужчинам, и женщинам. Это было, я считаю, окно в мир. Глядя фигурное катание, многие узнавали, какие в моде прически, какая косметика, какие костюмы. Музыка. Вы же не заставите иностранных спортсменов кататься только под классику. Музыку, которую люди не могли услышать в других обстоятельствах, переписывали на магнитофонные пленки. И сам по себе этот вид спорта очень располагал.
Сейчас, с изменением правил и регламента зритель сидит и не участвует в процессе. Раньше все было очень четко. Спортсмен показывает, как он готов и катает программу, тренер – то, что он наработал, хореографы – какую программу сделали, музыкальный редакторы – как музыку скомпоновали, судья показывает оценки, которые вы видите. До выставления оценок у вас тоже есть какое-то свое мнение. И вы уже смотрите – подходит, не подходит, совпадает с вашим мнением или не совпадает. И комментатор. Это был целый процесс. Сейчас мы это потеряли. Потому что выставляется сумма баллов. Комментатор толком не может объяснить. Потому что когда я иногда слушаю, мне просто рыдать и плакать хочется.
Леонид Велехов: Да, это действительно было окно в мир. Хоккей – это спорт, играют за победу, зритель сопереживает. Фигурное катание давало многоплановое сопереживание. Зритель питался какими-то романтическими эмоциями.
Ирина Роднина: Было все интересно. Все было неожиданно.
Леонид Велехов: Главная Олимпиада из этих трех в вашей жизни?
Ирина Роднина: Все три. Олимпиада в Саппоро в 1972 году. Я стопроцентно знала, что это моя первая и последняя Олимпиада. Может быть, из-за этого у нас и пошла такая сложность в отношениях. Потому что в мае 1971 года я и Жуку, и Уланову сказала, что следующий год для меня последний.
Леонид Велехов: А что это вы так рано решили?
Ирина Роднина: Мне уже многое не нравилось – наши отношения, много травм стало. И уже все это стало в тягость, по большому счету.
Про Олимпиаду 1976 года я считала, что это моя последняя Олимпиада и первая для Саши. Мы уже не просто пара, мы супружеская пара. Поэтому тоже как бы готовились особенно. Уже понимали, что начинают в спину дышать. Мы конкурировали в основном с парами из ГДР. Мы один на один с ними остались.
А в 1980-м я точно знала, что она последняя и поэтому самая важная.
Леонид Велехов: Она действительно была самой важной и, может быть, самой тяжелой, да?
Ирина Роднина: Она была очень тяжелая. Мне было уже 30 лет. Я же выиграла Олимпийские игры, а потом через несколько дней Сашке исполнился год. У меня было меньше года на подготовку. 9 месяцев мы всего готовились. Естественно, после кесарева я не могла сразу выйти. А потом обстановка с Афганистаном. Плюс такая ситуация - в 1979 году в наше отсутствие чемпионат мира выиграли американцы, Бабилония и Гарднер. И впервые за всю историю Олимпийского движения американские пары подошли настолько близко к заветному золоту. Это было не простое противостояние. Технически и в спортивном смысле мы никогда с этой парой не соревновались. Если мы занимали первые места, то они занимали 4-5-е места. Но тут сама ситуация их вдруг подняла. Хотя они прекрасно понимали, что технически они у нас не выиграют.
Леонид Велехов: Вспомним хоккейный финал, где студенческая команда США обыграла лучшую команду Советского Союза всех времен…
Ирина Роднина: Это разное. Команда – это целая большая группа. А здесь команда – два человека. Это разный настрой. И потом надо знать меня. Я свой шанс никогда не уступлю и подарки другим делать не люблю. Я в первый раз совершенно четко увидела, как из самых лучших побуждений, пресса убила этих ребят, внушая им, что они могут победить. Мне этих ребят очень жалко. Они чудные ребята! Нас поставили друг против друга как людей двух разных стран, двух разных систем – здесь ломаются слабые.
Леонид Велехов: И ведь их судьбы как-то сломались жизненные после этого...
Ирина Роднина: Да. Это сложная ситуация.
Леонид Велехов: А допинг был в вашей карьере?
Ирина Роднина: Никогда.
Леонид Велехов: Протопопов в каком-то интервью утверждал, что Жук его применял в отношении Уланова.
Ирина Роднина: Допинга на координацию нет. Допинг есть на выносливость и работоспособность. Я не знаю. Тогда об этом разговор не шел. Я точно могу сказать, что что-то применял Протопопов. Это стопроцентно могу сказать, потому что как раз с ним болезненная история на чемпионате мира 1969 года, когда перед ними как раз лопнула лампа. Их выход на лед задержался где-то минут на 8-10. Две минуты они откатали, а дальше на них было жалко смотреть. У любого человека есть какие-то пищевые стимуляторы, которые действуют очень короткое время. Если он уже закончил действие, а у тебя как раз идет самая большая нагрузка, то у организма начинается…
Леонид Велехов: Противоход начинается.
Ирина Роднина: Да. Если с этих позиций говорить, то… Но мы этого никогда не применяли.
Леонид Велехов: О советском фигурном катании ходили слухи как о таком виде спорта, в котором было много коррупции. Насколько это верно? Бывали ли вы когда-нибудь жертвой закулисных сговоров?
Ирина Роднина: Были какие-то разговоры, естественно. Мы как спортсмены в этом деле не участвовали.
Я могу сказать одно. Руководитель нашей делегации, президент Федерации фигурного катания Анна Ильинична Синилкина, которая долгие годы была директором Дворца спорта в "Лужниках", всеми любимая женщина, когда мы закончили кататься, она сказала: "Ира, ты у меня единственный спортсмен, за которого я не выставляла ни водку, ни икру за ваши результаты. Только за ваши победы". (Смех в студии).
Леонид Велехов: В той знаменитой советской системе подготовки спортсмена, которая так блестяще себя проявила в фигурном катании, до какой степени вы принадлежали себе? Нина Алексеевна Жук вспоминала, как министр обороны едва ли не пытался приказать вам с Улановым жениться.
Ирина Роднина: Это миф. Может быть, кому-то можно приказать, наверное. Но не мне. Когда мне один раз сказали, что мы тебе приказываем, потому что это клуб ЦСКА, я им сказала: "Замечательно. Вот у вас лейтенант Зайцев и майор Жук. Пускай катаются в паре, а я посмотрю". (Смех в студии).
Леонид Велехов: Вы прожили в Америке много лет…
Ирина Роднина: Десять лет.
Леонид Велехов: Вы любите Америку? Если любите, то за что? Что вам дала Америка? И если не любите, то тоже, за что?
Ирина Роднина: Я там научилась профессиональному отношению тренерского сообщества, тому, что называется профессиональной этикой. У нас до сих пор этого нет. Я работала с детьми. Не каждый человек доверит своего ребенка не каждому тренеру. Я приехала вся из себя такая знаменитая. Вы знаете, сколько они ко мне приглядывались?! Доверить своих детей или не доверить.
Леонид Велехов: Титулы и медали не играли роли?
Ирина Роднина: Никакого значения там это не имеет. Мне потом тренеры сказали, прошло уже, наверное, года два: "Когда ты начнешь свой характер показывать?" Я увидела другое отношение к людям. Я никогда не была иждивенцем. Я всегда много работала. Америка мне показала: насколько у тебя хватает сил, здоровья, ума, амбиций, стремлений, настолько ты и сможешь добиться.
Леонид Велехов: В спорт пришли большие деньги.
Вот эти большие деньги панацея от всех бед и гарантия успехов?
Ирина Роднина: Они не могут быть панацеей, но они дают определенный стимул. Другой вопрос, что каждый этот стимул начинает в меру своей ситуации или испорченности использовать. Мы почему-то все время считаем, что деньги пришли только спортсменам и только в спорт. Но я вам могу сказать: когда я закончила выступать, 1980 год, на всей территории всего Советского Союза у нас было около 100 ледовых площадок. Сейчас, за последние только 4-5 лет у нас построено более 300 катков на территории России! Это же тоже деньги.
Леонид Велехов: К Олимпиаде в Сочи. Как вы относитесь к утверждениям, что немереное количество денег истрачено на эту Олимпиаду? Цифры разные циркулируют, но они все равно огромные, превосходящие затраты на все предшествующие Олимпиады. И часть этих денег пошла не на дело, а разворована и распилена...
Ирина Роднина: Я к строительству спортивных объектов не имела никакого отношения. Людям, которые занимаются строительством, наверное, легче говорить о стоимости, что разворовано, что не разворовано. Я со свечкой не стояла.
Да, были ошибочные первичные расчеты, которые пришлось потом изменять. Мы же не Альпы, не горнолыжные страны Австрия, Франция, Швейцария, Германия, которые начали использовать для горнолыжного спорта, для горнолыжных курортов еще в позапрошлом веке. Нам пришлось это все заново делать. Когда в Швейцарии вырубали леса, Гринпис не было. Мы столкнулись с этим. Но за каждое спиленное дерево сажалось 2-3 дерева. Многие олимпийские чемпионы в этом деле принимали участие. Потому что там особые какие-то породы деревьев. Это одна ситуация.
Вторая ситуация. Все заново. Все новое. Мы строили все новое. Поэтому сравнивать с другими Олимпиадами это настолько нетактично. Люди просто не в курсе событий.
Леонид Велехов: Но вы считаете, что овчинка стоила выделки?
Ирина Роднина: Стоила. Мне всегда так смешно, когда сравнивают с Олимпийскими играми в Инсбруке 1976 года. Ребята, вы не забывайте, в 1964 году в Инсбруке прошли Олимпийские игры. В 1976 там только построили Олимпийскую деревню.
Леонид Велехов: Они там случайно прошли в 1976-м, потому что отказались тогда американцы.
Ирина Роднина: Денвер отказался. То же самое, когда приводят Ванкувер. Причем, рассказывают какие-то сказки, что в субтропиках первые Олимпийские игры... А что в Ванкувере без конца переносили соревнования из-за того, что морской климат, ничего не было видно – ни биатлона, ни фристайла. Как-то все мы быстро забыли. Что там открытие Олимпийских игр было под ливнем, дождь шел. И Турин не самый холодный город, горнолыжный курорт. От Красной Поляны до Имеретинской долины – это максимум 30-40 минут езды. Из Ванкувера, чтобы доехать до горнолыжных и лыжных объектов, требовалось полтора часа как минимум, если не больше. В Турине – это почти что 2 часа.
Леонид Велехов: Спорт – это часть политики? Не кажется ли вам, что сегодня спорт, в частности, в России слишком политизирован, слишком делается большая какая-то политическая ставка?
Ирина Роднина: Ставки-то не мы делаем. Когда все больше стали в политику включать спорт? Вспомним бойкот Олимпийских игр в Москве. Это что, наша затея?
Леонид Велехов: Наша затея была война в Афганистане.
Ирина Роднина: Извините, Олимпийские игры 1960 года проходили в тот момент, когда Америка имела замечательную войну во Вьетнаме. И никто в тот момент особенно не поднимал голос. Америка была слишком сильной. Сейчас, когда Олимпийский комитет США нам рассказывает, что слишком много секьюрити может уничтожить олимпийский дух из Сочи. То, что было в Солт-Лей-Сити, когда в самолет за час до приземления никому не разрешали даже в туалетные комнаты сходить, где проверяли все так, не имеет аналогов.
Леонид Велехов: Секьюрити пусть будет, лишь бы сработало это все.
Ирина Роднина: Как-то все забывается. И все почему-то кивают на нас. Когда нам говорят – к вам едет делегация из США, там едут геи и лесбиянки. И возглавлять эту делегацию будет Брайан Бойтано. Я очень хорошо знаю Брайану Бойтано – милейший человек. Олимпийский чемпион 1988 года. Мы все знали, что он гей. Но никто вслух тогда сказать, что он гей, не мог. Это только 1988 год. И когда нам сейчас говорят, что на Олимпийских играх мы должны учитывать, что все равны – разного цвета кожи, разного вероисповедания, разного отношения к традиционным и нетрадиционным связям, – почему же мы забываем, что каждая страна имеет свою историю, свои традиции, свои экономические ситуации, свой период развития? Почему мы такие толерантные к каждому участнику и такие не толерантные к каждой стране, которая проводит или собирается проводить Олимпийские игры. Какая-то нестыковка получается.
Леонид Велехов: Дай бог, спорт продиктует какие-то правила толерантности и найдут все общий язык в Сочи.
Ирина Роднина: У меня есть одна победа, за которую я медаль не получила, потому что она была промежуточной. Но она для меня была самая дорогая. И это как раз касается политики, людей и всего, что может нести в себе спорт помимо чисто спорта.
Леонид Велехов: Не интригуйте!
Ирина Роднина: Олимпийские игры 1980 года, Лейк-Плесид. Мы выходим на короткую программу. Перед этим снялись с соревнований Бабилония с Гарднером. Зал – 10 тысяч зрителей. И первые ряды – это даже не сегодняшние 50 тысяч рублей билет, намного дороже. Сидят люди, которые съехались со всей Америки, одни из самых богатых людей Америки. Они приехали аплодировать Бабилония и Гарднеру, а тех нет. И эти 10 тысяч на тебя смотрят. Когда зал или стадион ревет – это замечательно. А когда зал молчит? И мы в полной тишине начинаем катать короткую программу – 2 минуты 15 секунд. Когда мы ее закончили, весь зал встает. Вот я считаю, что это как раз то, что может спорт в себе нести. Неважно – кто ты и что ты. Если ты показываешь что-то такое, что людей поражает, удивляет, никто не вспоминает, какой цвет кожи, какое государство, какой политический строй в той или другой стране.
Леонид Велехов: "О спорт – ты мир!"
Ирина Роднина: Это была самая дорогая победа!
Леонид Велехов: Наш гость – самая знаменитая советская фигуристка, а, может быть, вообще самая знаменитая спортсменка советской эпохи, трехкратная олимпийская чемпионка Ирина Роднина.
У нас есть традиция – нашего гостя всегда представляет, давая краткую "объективочку", наш спортивный обозреватель Алексей Кузнецов.
Алексей Кузнецов: Ирина Роднина - трёхкратная олимпийская чемпионка, десятикратная чемпионка мира и, вообще, самая успешная фигуристка в истории парного катания.
В детстве Ирина одиннадцать раз переболела пневмонией. Именно поэтому родители привели её на каток, а уж затем Ирина попадала в секцию фигуристов ЦСКА.
В 1964 году ее тренером стал Станислав Жук, поставивший Роднину в пару с Алексеем Улановым. В 1969 году на чемпионатах мира и Европы 1969 пара Роднина — Уланов заняли первые места в жесткой конкуренции сначала с Людмилой Белоусовой и Олегом Протопоповым, а затем с Людмилой Смирновой и Андреем Сурайкиным. А в 1972 году приходит первая олимпийская победа. Родинан и Уланова занимают первое место в Саппоро.
После чемпионата мира 1972 года пара распадается. Роднина даже думала об уходе из спорта, но Станислав Жук предложил ей встать в пару с молодым ленинградским фигуристом Александром Зайцевым. И новая пара побеждает на чемпионате Европы 1973 года в Кельне и получает 12 оценок 6,0.
В том же году произошел инцидент, вошедший в историю мирового фигурного катания. На чемпионате мира во время выступления отключилось звуковое сопровождение. Станислав Жук из-за бортика указал продолжать программу, и Роднина с Зайцевым откатали ее без музыки, под аплодисменты зала.
В 1974 году фигуристы переходят к новому тренеру – Татьяне Тарасовой, которая постаралась привнести в их катание больше художественной выразительности. В 1975 году Роднина и Зайцев поженились, а в 1976 году пара выиграла Олимпиаду в Инсбруке. Но в 1980-м году 30-летняя Ирина Роднина стала трехкратной чемпионкой, выиграв в паре с Зайцев игры в Лейк-Плэсиде.
После окончания любительской карьеры Ирина Роднина работала в ЦК ВЛКСМ в обществе "Динамо", преподавала в Институте физкультуры. А с 1990 по 2002 годы жила в США, где работала тренером Центра фигурного катания в Лейк-Эрроухеде, близ Лос-Анджелеса. В 1995 году её ученики Р. Коваржикова — Р. Новотны стали чемпионами мира. Родниной присвоили почетное гражданство Чехии.
В 2007 года Ирина Роднина была избрана депутатом Госдумы по списку "Единой России" от Омской области. Сейчас Ирина Роднина входит в состав фракции партии "Единая Россия" в Госдуме.
Леонид Велехов: Начнем с самого начала. Откуда в вашей жизни взялось фигурное катание? Ведь в ту пору еще не было никакой моды на него, даже Белоусова и Протопопов толком не прославились. Их первая олимпийская медаль была впереди.
Ирина Роднина: Просто родителям посоветовали, чтобы я больше занималась чем-то на улице. Чем на улице можно было заниматься, если учесть, что в Москве зимы были достаточно долгими и холодными? Настоящая была зима, не лили всякой гадости на дороги. Естественно, были или лыжи, или коньки. Папа был за лыжи. Папа у меня с севера, из Вологды. А мама, к счастью, увидела первые показательные выступления фигуристов Чехословакии на катке "Динамо". Это было году в 1953-54. Естественно, она выбрала фигурное катание. Слава богу, папа умел кататься и на коньках тоже. Поэтому первым моим учителем на льду был все-таки папа, а потом уже меня стали водить в секцию фигурного катания. Потому что детских спортивных школ тогда по фигурному катанию вообще не было.
Леонид Велехов: Я слышал, что папа долго всерьез не относился к вашей карьере как к делу жизни.
Ирина Роднина: Папа никогда серьезно к этому не относился. Даже когда мы выиграли и Европу, и чемпионат мира в 1969 году... Мы приехали после турне по Канаде, США и по Европе, потом турне по городам Сибири. Когда это все уже закончилось, он меня посадил напротив и сказал: "Так, дочь, что дальше будем делать?" (Смех в студии) Вот когда звучало слово "дочь", я всегда понимала, что будет какой-то серьезный разговор. Он говорит: "Ты уже добилась того, о чем многие даже и не мечтали. Теперь надо заняться делом, получать серьезную профессию". Когда я этот разговор передала Жуку, тот только что не упал сразу. (Смех в студии).
Леонид Велехов: Жук, который относился к фигурному катанию как к самому главному делу на планете, а не то, что собственной жизни!
Ирина Роднина: Плюс пара, которая только-только выиграла. Он выиграл длительную дуэль с Протопоповым, потому что это была дуэль – сначала когда они сами катались, потом когда уже у Жука каталась его сестра, а потом наша пара.
Леонид Велехов: И тут папа сказал, что хватит. (Смех в студии)
Ирина Роднина: Да.
Леонид Велехов: А действительно вашими первыми тренерами были чехи?
Ирина Роднина: Они не первые были. Их пригласили по контракту.
Леонид Велехов: До такой степени не хватало тренеров?
Ирина Роднина: Не хватало. Мы только-только начинали. Тем более, каток ЦСКА в Москве был лишь вторым в Москве. Первый был "Сокольники" открытый, второй, олимпийского размера, был каток ЦСКА. Тогда спортивный клуб армии пригласил чехов. Потому что у нас традиционно с ними были очень хорошие контакты. А чехи были достаточно сильными фигуристами, особенно в послевоенной Европе. Это была пара – муж и жена.
Леонид Велехов: И это была соцстрана все-таки.
Ирина Роднина: Ну, понятное дело. Они год проработали. В тот период в чемпионате СССР один год выступали сборные команды республик и отдельно города Москва и Ленинград. А на следующий год был чемпионат, когда выступали сборные команды различных обществ. И как раз это попало на тот год, когда от клуба армии должна была выступать команда. Это юниорский чемпионат СССР. Я выступала и в одиночном, и в паре. Я была самая маленькая, меня легче всего было поднимать. И меня поставили в пару. И вот в паре меня в первый раз увидел Жук. С Жуком они, мои чешские тренеры, меня познакомили. Они хорошо знали друг друга. Это была, по-моему, весна 1964 года. А потом, когда Жук сам пришел работать в ЦСКА, первый год он только посматривал, а в 1966 году он нас с Лешей решил попробовать в паре.
Леонид Велехов: Он сразу на вас сделал ставку или долго присматривался?
Ирина Роднина: Присматривался. То ли я действительно была небольшого роста и более-менее на льду скользила, что-то умела делать, но мне несколько мальчиков предложили кататься в паре. Мы с мамой пошли к Жуку – так и так, предлагают, скорее всего, придется уйти из команды ЦСКА. Тогда Станислав Алексеевич сказал: "Подождите немножко". И через какое-то время он мне предложил с Лешей попробовать. Честно скажу, он мне не очень нравился. И был другой мальчик, который мне предлагал кататься в паре, мне казалось, что там мне будет лучше. Наверное, сам мальчик больше нравился.
Леонид Велехов: Но с Жуком не повыбираешь, наверное.
Ирина Роднина: Я ему доверяла. Он совершенно четко умел ставить задачи. С тобой всегда разговаривал. Я, наверное, одна из тех немногих спортсменов, которых Жук не просто натаскивал, а еще при этом объяснял, почему это делаем, зачем это делаем, когда это скажется. Всегда был момент объяснения и обучения.
Леонид Велехов: Жук главный тренер в вашей жизни?
Ирина Роднина: Да.
Леонид Велехов: Имя его окружено в равной пропорции победами и всевозможными скандалами и слухами. Человек он был сложный, да?
Ирина Роднина: Скандалов не было. Слухи были. Были проблемы с ним. Но я должна сказать, что человек, который идет на какой-то максимальный результат в своей жизни, не всегда бывает удобной личностью. Поэтому на его такое мощное давление было и сопротивление. На любое сопротивление были какие-то ответные ходы. Но я считаю, что всегда это происходит тогда, когда не могут с человеком впрямую справиться. Тогда начинаются интриги.
Леонид Велехов: Это анекдот или это было в реальности, что вы однажды принесли ему рассол, сказав, что от него крепко разило перегаром?
Ирина Роднина: Не рассол, а огурец. (Смех в студии)
Леонид Велехов: И как вам сошел с рук этот фокус?
Ирина Роднина: Во-первых, я была тут же выгнана с тренировки с позором, с громкими криками. (Смех в студии). Во-вторых, с меня хотели снять стипендию за такое отношение. На этом все не остановилось. Мы же еще в команде выпускали стенгазету. И там я опубликовала стишочек. Я его не сочинила. Просто мы листали какую-то "Мурзилку", и там были для детей четверостишия. Правда, там это было про утюг, но мы переделали на Жук.
Леонид Велехов: Не помните?
Ирина Роднина: "Жук стремителен и важен//Электричеством заряжен.//Может он ударить током//Как испорченный утюг".
Леонид Велехов: Опять слух или действительно он мог и порукоприкладствовать со своими учениками?
Ирина Роднина: Со мной – нет. Масеньких – бывало. Со взрослыми никогда. Он мог накричать. Он мог применять к тебе какие-то свои педагогические приемы. Но никогда не рукоприкладствовал. Был один момент, когда он не сказал матом, но выругался на меня. Я тогда ботиночки с конечками собрала, приехала домой и родителям сказала, что я не пойду больше на тренировку. Они меня поддержали. Но через три дня приехал Станислав Алексеевич с извинениями.
Леонид Велехов: Он умел извиняться?
Ирина Роднина: Абсолютно! Он сам был личность. Я в принципе не видела, чтобы он выпивал. Единственный раз, когда у него родилась дочка, пришел друг. Жуку некогда было. Он был с нами на тренировке. А друг был как раз в роддоме, пока Нина Жук рожала. И он пришел с бутылкой шампанского. Тут буквально несколько грамм выпил. Но доброжелателей много, очень много. У нас народ любит угостить, выпить со знаменитым человеком. Вот он один раз такой пришел. Я ему сказала: "Станислав Алексеевич, так как вы выпивший, я подъезжать к вам не буду". Он тогда всех буквально с катка выгнал, сказав: пока Роднина ко мне не подъедет, никто тренироваться не будет. Все счастливые сидели за бортиком, а мне минут 40 пришлось буквально заполнять. За эти 40 минут я устала больше, чем за две тренировки вместе взятых. Ну, вредный характер.
Леонид Велехов: Вы ушли от него в 1974 году. Вы раскаивались потом? Была ли это какая-то потеря, или уже нужно было расставаться?
Ирина Роднина: Раскаяние пришло и с его стороны, и с моей намного позже, когда боль улеглась. А то, что это надо было делать, и подошел такой момент – это жизнь доказала. Это развязало руки ему в первую очередь. У него появились другие ученики. И нам тоже, потому что у нас появилась возможность что-то менять. Потому что десять лет у одного тренера, если ты к нему пришла девочкой, ты чему-то научилась, что-то уже знаешь, есть свое мнение, которое уже много раз реализовалось в какие-то конкретные результаты, – и очень тяжело, когда к тебе относятся, как к девочке.
Леонид Велехов: Это проблема отношений родителей и детей.
Ирина Роднина: Да. У нас была проблема отцов и детей. Жизнь показала, что это правильное решение. Другой вопрос, что оно принималось в очень тяжелых условиях. Мы же не умеем красиво расходиться.
Леонид Велехов: Потом это как-то улеглось? Вы общались?
Ирина Роднина: Мы общались. На чемпионате мира в 1995 году подходят ко мне из нашей российской делегации и говорят: "Это тебе Жук просил передать на удачу". И он мне передал свечи из Иерусалима. И у меня ребята в этот год выиграли.
Леонид Велехов: Как красиво!
Ирина Роднина: Я не хочу проводить каких-то таких параллелей. Мы ведь всегда делаем какие-то для себя зарубочки в своей памяти.
Леонид Велехов: А был у вас при всей грандиозности вашей карьеры был какой-то идеал?
Ирина Роднина: Нет.
Леонид Велехов: Все понятно. А были ли за весь ваш спортивный путь соперники, которых бы вы опасались, считали реальными конкурентами, которые бы вам дышали в затылок?
Ирина Роднина: Соперники всегда есть. В затылок можно дышать поблизости, а можно и на расстоянии. И это замечательно. Потому что если тебе никто не дышит, то ты сам не начинаешь ускоряться и прибавлять ход. Но соперника надо бояться не на соревнованиях, а когда только начинается сезон, даже в предсезонье, ты должен понимать… И в этом плане меня Жук тоже многому научил. Он говорил все время: "Выпиши в один столбик твои плюсы, а напротив выпиши плюсы твоих соперников. С другой стороны выпиши свои минусы и их минусы. И теперь смотри, какие свои минусы ты можешь превратить в плюсы".
Леонид Велехов: Вы выписывали?
Ирина Роднина: Вначале – да, потому что зрительно это очень хорошо. Потом, когда ты дольше в этом деле варишься, когда ты своих соперников знаешь намного лучше, ты знаешь свой потолок, но ты видишь и понимаешь их потолок.
Леонид Велехов: Вопрос о партнерах. У вас их было двое…
Ирина Роднина: Это известных, а вообще было больше.
Леонид Велехов: Но вот об этих двух. С Зайцевым достигнуто больше. И это главный ваш партнер. Но я также хорошо помню ваш дуэт с Улановым. А вот в Уланове было что-то такое, чего не хватало в Зайцеве?
Ирина Роднина: Я бы их никогда не сравнивала. Это слишком разные люди, хотя мы катались более-менее в одном направлении, но и катание у нас было очень разное. С Лешей мы начинали. И за те почти семь лет, что мы с ним тренировались, мы добились чуть меньше, потому что был период становления. Наверное, самое главное, что он для меня лично сделал – он мне открыл другую сторону фигурного катания. Это не только прыжки, скольжение и элементы, но и художественная сторона. За это я ему очень благодарна. Он сам учился в Гнесинском, и меня, как младшую и менее опытную, буквально таскал по всем концертам. Тогда студент пришел, дал билетеру рубль и смотри спектакль. Мы в Большой театр за 3 рубля ходили. На ступеньках, боковинах мы просмотрели практически весь репертуар Большого театра, ансамбль Моисеева. Очень на многих концертах были. Он открыл для меня музыкальную Москву, творческую Москву. Это потом очень помогало. Я потом это уже больше для Саши передавала. Потому что Саша не москвич. Он из Ленинграда. В этом плане с Лешей было очень и очень интересно. Леша сначала лидировал во всем – и в тренировочном процессе, и в катании. Но достаточно быстро я его догнала. И здесь тоже начался определенный конфликт интересов.
Леонид Велехов: Ваше печально памятное падение на тренировке в 1972 году. Ходил тогда слух и до сих пор ходит, что чуть ли не нарочно он вас уронил. Вы верите в это? Я не верю.
Ирина Роднина: Нет, нет. Это больная фантазия Станислава Алексеевича – типа, освободить себе дорогу с будущей партнершей. Нет! В паре катаются два человека. Ошибка одного всегда тянет за собой ошибку или травму другого. Ты никогда не сможешь так построить, чтобы другому сделать больно. Это невозможно сделать специально!
Леонид Велехов: Знаменитый эпизод в 1973 году, когда остановилась музыка. И тоже он окутан какими-то слухами и домыслами. Как тот же Уланов рассказывал, Жук чуть ли не отвертку воткнул в магнитофон.
Ирина Роднина: Как он мог воткнуть отвертку, когда он стоял все время на месте тренера. Там одно место тренера на катке. Оно как раз на противоположной стороне от радиоузла. Да, это было короткое замыкание. Отвертка, не отвертка – мы не знаем. Я знаю одно, что на следующий соревновательный день вдоль кабеля, который шел к радиоузлу, уже стояло через каждый 3 метра по полицейскому.
Это было в Братиславе, начало марта. Мы когда прилетели, я спросила – а как тут обстановка? В Праге она всегда была более сложная, а в Братиславе было намного спокойнее. Нет, здесь спокойно, говорили нам работники консульства. Но когда отмечали День Советской армии, на какое-то время погас в консульстве свет. Я не провожу параллели.
Леонид Велехов: То есть, возможно, какой-то такой заговор местный был?
Ирина Роднина: Что-то было. Но, с другой стороны, я должна сказать, что весь этот день был в каких-то накладках. А потом, мы всегда были к этому готовы.
Леонид Велехов: Ирина Константиновна, как вы объясните феноменальную популярность фигурного катания в Советском Союзе? Это был такой чисто спортивный феномен, который образовался, благодаря тому, что были вы, Пахомова с Горшковым, Белоусова и Протопопов? Или все-таки это какой-то социально-психологический фактор? Ведь страна была "больна" фигурным катанием.
Ирина Роднина: Не только. А хоккей?
Леонид Велехов: И хоккеем, да.
Ирина Роднина: Я это объясняю тем, что, во-первых, всего было 2-3 канала по телевидению. Во-вторых, у нас настолько демократичный вид спорта… У нас нет прямого контакта, нет борьбы. Это вид спорта, который интересен и взрослым, и молодым, и мужчинам, и женщинам. Это было, я считаю, окно в мир. Глядя фигурное катание, многие узнавали, какие в моде прически, какая косметика, какие костюмы. Музыка. Вы же не заставите иностранных спортсменов кататься только под классику. Музыку, которую люди не могли услышать в других обстоятельствах, переписывали на магнитофонные пленки. И сам по себе этот вид спорта очень располагал.
Сейчас, с изменением правил и регламента зритель сидит и не участвует в процессе. Раньше все было очень четко. Спортсмен показывает, как он готов и катает программу, тренер – то, что он наработал, хореографы – какую программу сделали, музыкальный редакторы – как музыку скомпоновали, судья показывает оценки, которые вы видите. До выставления оценок у вас тоже есть какое-то свое мнение. И вы уже смотрите – подходит, не подходит, совпадает с вашим мнением или не совпадает. И комментатор. Это был целый процесс. Сейчас мы это потеряли. Потому что выставляется сумма баллов. Комментатор толком не может объяснить. Потому что когда я иногда слушаю, мне просто рыдать и плакать хочется.
Леонид Велехов: Да, это действительно было окно в мир. Хоккей – это спорт, играют за победу, зритель сопереживает. Фигурное катание давало многоплановое сопереживание. Зритель питался какими-то романтическими эмоциями.
Ирина Роднина: Было все интересно. Все было неожиданно.
Леонид Велехов: Главная Олимпиада из этих трех в вашей жизни?
Ирина Роднина: Все три. Олимпиада в Саппоро в 1972 году. Я стопроцентно знала, что это моя первая и последняя Олимпиада. Может быть, из-за этого у нас и пошла такая сложность в отношениях. Потому что в мае 1971 года я и Жуку, и Уланову сказала, что следующий год для меня последний.
Леонид Велехов: А что это вы так рано решили?
Ирина Роднина: Мне уже многое не нравилось – наши отношения, много травм стало. И уже все это стало в тягость, по большому счету.
Про Олимпиаду 1976 года я считала, что это моя последняя Олимпиада и первая для Саши. Мы уже не просто пара, мы супружеская пара. Поэтому тоже как бы готовились особенно. Уже понимали, что начинают в спину дышать. Мы конкурировали в основном с парами из ГДР. Мы один на один с ними остались.
А в 1980-м я точно знала, что она последняя и поэтому самая важная.
Леонид Велехов: Она действительно была самой важной и, может быть, самой тяжелой, да?
Ирина Роднина: Она была очень тяжелая. Мне было уже 30 лет. Я же выиграла Олимпийские игры, а потом через несколько дней Сашке исполнился год. У меня было меньше года на подготовку. 9 месяцев мы всего готовились. Естественно, после кесарева я не могла сразу выйти. А потом обстановка с Афганистаном. Плюс такая ситуация - в 1979 году в наше отсутствие чемпионат мира выиграли американцы, Бабилония и Гарднер. И впервые за всю историю Олимпийского движения американские пары подошли настолько близко к заветному золоту. Это было не простое противостояние. Технически и в спортивном смысле мы никогда с этой парой не соревновались. Если мы занимали первые места, то они занимали 4-5-е места. Но тут сама ситуация их вдруг подняла. Хотя они прекрасно понимали, что технически они у нас не выиграют.
Леонид Велехов: Вспомним хоккейный финал, где студенческая команда США обыграла лучшую команду Советского Союза всех времен…
Ирина Роднина: Это разное. Команда – это целая большая группа. А здесь команда – два человека. Это разный настрой. И потом надо знать меня. Я свой шанс никогда не уступлю и подарки другим делать не люблю. Я в первый раз совершенно четко увидела, как из самых лучших побуждений, пресса убила этих ребят, внушая им, что они могут победить. Мне этих ребят очень жалко. Они чудные ребята! Нас поставили друг против друга как людей двух разных стран, двух разных систем – здесь ломаются слабые.
Леонид Велехов: И ведь их судьбы как-то сломались жизненные после этого...
Ирина Роднина: Да. Это сложная ситуация.
Леонид Велехов: А допинг был в вашей карьере?
Ирина Роднина: Никогда.
Леонид Велехов: Протопопов в каком-то интервью утверждал, что Жук его применял в отношении Уланова.
Ирина Роднина: Допинга на координацию нет. Допинг есть на выносливость и работоспособность. Я не знаю. Тогда об этом разговор не шел. Я точно могу сказать, что что-то применял Протопопов. Это стопроцентно могу сказать, потому что как раз с ним болезненная история на чемпионате мира 1969 года, когда перед ними как раз лопнула лампа. Их выход на лед задержался где-то минут на 8-10. Две минуты они откатали, а дальше на них было жалко смотреть. У любого человека есть какие-то пищевые стимуляторы, которые действуют очень короткое время. Если он уже закончил действие, а у тебя как раз идет самая большая нагрузка, то у организма начинается…
Леонид Велехов: Противоход начинается.
Ирина Роднина: Да. Если с этих позиций говорить, то… Но мы этого никогда не применяли.
Леонид Велехов: О советском фигурном катании ходили слухи как о таком виде спорта, в котором было много коррупции. Насколько это верно? Бывали ли вы когда-нибудь жертвой закулисных сговоров?
Ирина Роднина: Были какие-то разговоры, естественно. Мы как спортсмены в этом деле не участвовали.
Я могу сказать одно. Руководитель нашей делегации, президент Федерации фигурного катания Анна Ильинична Синилкина, которая долгие годы была директором Дворца спорта в "Лужниках", всеми любимая женщина, когда мы закончили кататься, она сказала: "Ира, ты у меня единственный спортсмен, за которого я не выставляла ни водку, ни икру за ваши результаты. Только за ваши победы". (Смех в студии).
Леонид Велехов: В той знаменитой советской системе подготовки спортсмена, которая так блестяще себя проявила в фигурном катании, до какой степени вы принадлежали себе? Нина Алексеевна Жук вспоминала, как министр обороны едва ли не пытался приказать вам с Улановым жениться.
Ирина Роднина: Это миф. Может быть, кому-то можно приказать, наверное. Но не мне. Когда мне один раз сказали, что мы тебе приказываем, потому что это клуб ЦСКА, я им сказала: "Замечательно. Вот у вас лейтенант Зайцев и майор Жук. Пускай катаются в паре, а я посмотрю". (Смех в студии).
Леонид Велехов: Вы прожили в Америке много лет…
Ирина Роднина: Десять лет.
Леонид Велехов: Вы любите Америку? Если любите, то за что? Что вам дала Америка? И если не любите, то тоже, за что?
Ирина Роднина: Я там научилась профессиональному отношению тренерского сообщества, тому, что называется профессиональной этикой. У нас до сих пор этого нет. Я работала с детьми. Не каждый человек доверит своего ребенка не каждому тренеру. Я приехала вся из себя такая знаменитая. Вы знаете, сколько они ко мне приглядывались?! Доверить своих детей или не доверить.
Леонид Велехов: Титулы и медали не играли роли?
Ирина Роднина: Никакого значения там это не имеет. Мне потом тренеры сказали, прошло уже, наверное, года два: "Когда ты начнешь свой характер показывать?" Я увидела другое отношение к людям. Я никогда не была иждивенцем. Я всегда много работала. Америка мне показала: насколько у тебя хватает сил, здоровья, ума, амбиций, стремлений, настолько ты и сможешь добиться.
Леонид Велехов: В спорт пришли большие деньги.
Вот эти большие деньги панацея от всех бед и гарантия успехов?
Ирина Роднина: Они не могут быть панацеей, но они дают определенный стимул. Другой вопрос, что каждый этот стимул начинает в меру своей ситуации или испорченности использовать. Мы почему-то все время считаем, что деньги пришли только спортсменам и только в спорт. Но я вам могу сказать: когда я закончила выступать, 1980 год, на всей территории всего Советского Союза у нас было около 100 ледовых площадок. Сейчас, за последние только 4-5 лет у нас построено более 300 катков на территории России! Это же тоже деньги.
Леонид Велехов: К Олимпиаде в Сочи. Как вы относитесь к утверждениям, что немереное количество денег истрачено на эту Олимпиаду? Цифры разные циркулируют, но они все равно огромные, превосходящие затраты на все предшествующие Олимпиады. И часть этих денег пошла не на дело, а разворована и распилена...
Ирина Роднина: Я к строительству спортивных объектов не имела никакого отношения. Людям, которые занимаются строительством, наверное, легче говорить о стоимости, что разворовано, что не разворовано. Я со свечкой не стояла.
Да, были ошибочные первичные расчеты, которые пришлось потом изменять. Мы же не Альпы, не горнолыжные страны Австрия, Франция, Швейцария, Германия, которые начали использовать для горнолыжного спорта, для горнолыжных курортов еще в позапрошлом веке. Нам пришлось это все заново делать. Когда в Швейцарии вырубали леса, Гринпис не было. Мы столкнулись с этим. Но за каждое спиленное дерево сажалось 2-3 дерева. Многие олимпийские чемпионы в этом деле принимали участие. Потому что там особые какие-то породы деревьев. Это одна ситуация.
Вторая ситуация. Все заново. Все новое. Мы строили все новое. Поэтому сравнивать с другими Олимпиадами это настолько нетактично. Люди просто не в курсе событий.
Леонид Велехов: Но вы считаете, что овчинка стоила выделки?
Ирина Роднина: Стоила. Мне всегда так смешно, когда сравнивают с Олимпийскими играми в Инсбруке 1976 года. Ребята, вы не забывайте, в 1964 году в Инсбруке прошли Олимпийские игры. В 1976 там только построили Олимпийскую деревню.
Леонид Велехов: Они там случайно прошли в 1976-м, потому что отказались тогда американцы.
Ирина Роднина: Денвер отказался. То же самое, когда приводят Ванкувер. Причем, рассказывают какие-то сказки, что в субтропиках первые Олимпийские игры... А что в Ванкувере без конца переносили соревнования из-за того, что морской климат, ничего не было видно – ни биатлона, ни фристайла. Как-то все мы быстро забыли. Что там открытие Олимпийских игр было под ливнем, дождь шел. И Турин не самый холодный город, горнолыжный курорт. От Красной Поляны до Имеретинской долины – это максимум 30-40 минут езды. Из Ванкувера, чтобы доехать до горнолыжных и лыжных объектов, требовалось полтора часа как минимум, если не больше. В Турине – это почти что 2 часа.
Леонид Велехов: Спорт – это часть политики? Не кажется ли вам, что сегодня спорт, в частности, в России слишком политизирован, слишком делается большая какая-то политическая ставка?
Ирина Роднина: Ставки-то не мы делаем. Когда все больше стали в политику включать спорт? Вспомним бойкот Олимпийских игр в Москве. Это что, наша затея?
Леонид Велехов: Наша затея была война в Афганистане.
Ирина Роднина: Извините, Олимпийские игры 1960 года проходили в тот момент, когда Америка имела замечательную войну во Вьетнаме. И никто в тот момент особенно не поднимал голос. Америка была слишком сильной. Сейчас, когда Олимпийский комитет США нам рассказывает, что слишком много секьюрити может уничтожить олимпийский дух из Сочи. То, что было в Солт-Лей-Сити, когда в самолет за час до приземления никому не разрешали даже в туалетные комнаты сходить, где проверяли все так, не имеет аналогов.
Леонид Велехов: Секьюрити пусть будет, лишь бы сработало это все.
Ирина Роднина: Как-то все забывается. И все почему-то кивают на нас. Когда нам говорят – к вам едет делегация из США, там едут геи и лесбиянки. И возглавлять эту делегацию будет Брайан Бойтано. Я очень хорошо знаю Брайану Бойтано – милейший человек. Олимпийский чемпион 1988 года. Мы все знали, что он гей. Но никто вслух тогда сказать, что он гей, не мог. Это только 1988 год. И когда нам сейчас говорят, что на Олимпийских играх мы должны учитывать, что все равны – разного цвета кожи, разного вероисповедания, разного отношения к традиционным и нетрадиционным связям, – почему же мы забываем, что каждая страна имеет свою историю, свои традиции, свои экономические ситуации, свой период развития? Почему мы такие толерантные к каждому участнику и такие не толерантные к каждой стране, которая проводит или собирается проводить Олимпийские игры. Какая-то нестыковка получается.
Леонид Велехов: Дай бог, спорт продиктует какие-то правила толерантности и найдут все общий язык в Сочи.
Ирина Роднина: У меня есть одна победа, за которую я медаль не получила, потому что она была промежуточной. Но она для меня была самая дорогая. И это как раз касается политики, людей и всего, что может нести в себе спорт помимо чисто спорта.
Леонид Велехов: Не интригуйте!
Ирина Роднина: Олимпийские игры 1980 года, Лейк-Плесид. Мы выходим на короткую программу. Перед этим снялись с соревнований Бабилония с Гарднером. Зал – 10 тысяч зрителей. И первые ряды – это даже не сегодняшние 50 тысяч рублей билет, намного дороже. Сидят люди, которые съехались со всей Америки, одни из самых богатых людей Америки. Они приехали аплодировать Бабилония и Гарднеру, а тех нет. И эти 10 тысяч на тебя смотрят. Когда зал или стадион ревет – это замечательно. А когда зал молчит? И мы в полной тишине начинаем катать короткую программу – 2 минуты 15 секунд. Когда мы ее закончили, весь зал встает. Вот я считаю, что это как раз то, что может спорт в себе нести. Неважно – кто ты и что ты. Если ты показываешь что-то такое, что людей поражает, удивляет, никто не вспоминает, какой цвет кожи, какое государство, какой политический строй в той или другой стране.
Леонид Велехов: "О спорт – ты мир!"
Ирина Роднина: Это была самая дорогая победа!