Если в июне Архив РАН не возобновит в полном объеме работу, гражданские активисты вновь проведут публичные акции в поддержку старейшего в России академического хранилища документов. Деятельность архива была парализована с того момента, как в феврале этого года покинул свой пост исполняющий обязанности директора Александр Толстиков. Вскоре на неопределенный срок закрылся петербургский филиал Архива РАН, а вслед за ним и головное учреждение в Москве. Тогда сотрудники архива обратились к Владимиру Путину с письмом:
"Коллектив сотрудников Федерального государственного бюджетного учреждения науки Архив Российской академии наук вынужден обратиться к Вам с просьбой о помощи в связи с катастрофическим положением учреждения. Деятельность Архива РАН практически остановлена, под угрозой утраты находится национальное достояние России – хранящийся в Москве и Санкт-Петербурге уникальный комплекс архивных документов по истории Академии наук, отечественной и зарубежной науки, сформировавшийся за период XVIII–XXI вв. и входящий в состав Архивного фонда Российской Федерации".
В отсутствие руководителя сотрудники архива не могли ни уволиться, ни пойти в отпуск, ни даже взять больничный. Нового директора в Министерстве науки и высшего образования искали долго. Наконец такой человек нашелся. Им стал ведущий научный сотрудник Института археологии РАН Александр Работкевич. Однако до сих пор в архиве за неуплату отключены все телефоны, сотрудники не получают зарплату и не действует читальный зал. Последнее означает, что исследователям закрыт доступ к материалам по истории науки.
Историк-генеалог Виталий Семенов в апреле организовал в Москве пикет в поддержку Архива РАН. Его участниками стали те, чья работа невозможна без посещения архивов – историки, студенты профильных вузов и их преподаватели. В конце мая Семенов планировал собрать единомышленников уже на митинг, однако решил с этим повременить:
Давить ему по голове акциями нельзя
– История с Архивом РАН – московско-петербургская. На меня вышли представители петербургского профсоюза "Дискурс", которые готовы были сами подать в Петербурге заявление на организацию такого митинга. То есть акция должна была состояться уже в двух городах. Я отказался от этих планов из-за того, что был назначен директор архива. Александр Работкевич попросил дать ему какое-то время, чтобы начать налаживать работу. Думаю, с нашей стороны это было правильное решение, потому что когда человек только что пришел и столкнулся с ворохом проблем, накапливавшихся годами, давить ему по голове акциями нельзя. Но мы будем следить за ситуацией. Если за месяц-два ничего не изменится, то совершенно точно, что к этим акциям нужно возвращаться и делать их более "горячими". Уже в июне должно решиться, откроется ли заново для пользователей Архив РАН или нет. Если не откроется, то нужно будет делать уже более крутые акции.
– Вы упомянули о ворохе проблем. Одну из них вы только что обозначили: закрыт читальный зал. Но какие еще накопились проблемы у этого архива?
Работкевич не может эту гнилую машину запустить с полпинка
– Во-первых, они уже достаточно давно перестали принимать на хранение документы. Между тем по закону, если у какого-то крупного ученого образовался личный архив или если у организации, которая подчиняется Академии наук, образовался комплекс ценных документов, они это должны привозить и сдавать в архив, соответственно в Петербурге и в Москве. Так вот, эта практика прекратилась пять лет назад. Почему? Представьте себе, потому что у них не хватает места на полках! Им просто некуда все это размещать. То есть даже в то время, когда Архив РАН функционировал, он не функционировал в полной мере.
Следующий момент: они не проводили оцифровку. Это означает, что многие ценные материалы существуют в единственном экземпляре. Случись с ними что-нибудь, и их содержание будет утрачено навсегда. Кроме того, на копирование были установлены совершенно сумасшедшие цены. За одну страницу пользователь должен был заплатить от 250 до 300 рублей, и с этим никто не разбирался! Между тем в каких-нибудь дальних региональных архивах сейчас нередко разрешают бесплатное копирование. Ну а нормальное копирование – за 6 рублей. А 250 рублей – это очень дорого для исследователей, ведь нередко им требуются копии большого числа листов.
В общем, даже когда Архив РАН еще работал, это был такой клубок проблем! Работкевич, который сейчас туда пришел, не может эту гнилую машину запустить с полпинка. Мне как человеку, много времени работающему в разных архивах, это совершенно ясно. Если Работкевича не будет слышно месяц, если нам не назовут точных сроков, когда заработает Архив РАН, мы вернемся к акции, причем придумаем что-нибудь более веселое, чем то, что уже было. Я собираюсь заехать в магазин ритуальных услуг. Мы купим гробик, положим туда манекен и принесем этот гробик с надписью "Архив РАН" под стены Министерства высшего образования и науки. Таким будет начало митинга. Но я думаю, что до конца июня Работкевичу действительно нужно дать время, – говорит Виталий Семенов.
Историк Михаил Друзин – член Общественного совета при Архивном комитете Санкт-Петербурга. К тому же он ведет в Фейсбуке страницу "Исторический архив". По словам Михаила Друзина, многих в архивном сообществе удивило назначение археолога Работкевича:
Он оказался неожиданным человеком
– Он оказался неожиданным человеком. Во всяком случае, в Петербурге его не знают. У нас тут возникло некоторое недоумение, но, видимо, стало совсем плохо с кадрами. В общем, либо специалисты не соглашаются взвалить на себя эту ношу из-за того, что архив находится в тяжелом положении. Либо Министерству науки понадобилось какое-то свое доверенное лицо, с которым чиновники смогли бы более эффективно общаться по вопросам архивного дела и администрирования этого процесса.
– Ваша специализация – история предпринимательства в России 19-го века. Почему вас, да и многих других исследователей, чья работа напрямую не связана с материалами Архива РАН, так взволновала судьба этой институции?
– Надо сказать, что любой архив в нашей стране является уникальным, так как подлинники и оригиналы архивных документов чаще всего существуют в единственном экземпляре, если только это не копии, не циркуляры и так далее. Поэтому ценен любой архив и любой архивный документ. Что же касается конкретно Архива РАН, то его документы начали образовываться уже в момент создания самой Академии наук, то есть при Петре Первом. Всего лишь спустя 14 лет появился и архив, куда эти документы были официально перенесены. Так что в архиве откладывалось, во-первых, делопроизводство Российской академии наук, а во-вторых, личные фонды академиков и других крупных ученых. Там громкие имена. И Кант, и Дидро, и Ключевский, и Павлов, и Мечников. Все это уникальные материалы. Они имеют значение не только для российской науки. Тут впору говорить о международном значении. Достаточно сказать, что в петербургский и московский архивы постоянно приезжают исследователи из самых разных стран. Академия наук всегда активно сотрудничала с международным научным сообществом, и это, естественно, отражалось на составе документов.
– Вы обратились в Министерство высшего образования и науки. Ответ известен, вы его обнародовали. Но о чем вы спрашивали?
– Я задал вопрос в целом об Архиве РАН, так как от московского зависела судьба и санкт-петербургского филиала. Я писал о том, что возникла такая сложная ситуация, которая грозит и сохранности документов. Кроме того, сотрудники на тот момент уже месяц не получали зарплату. Я спрашивал, что предпринимается в связи с этим?
В ответе министерства я увидел, скажем так, только половину правды. Они там утверждали, что финансирование в полном объеме доведено до архива, то есть все свои обязательства они выполнили. И дальше – уже проблема администрации архива, как грамотно распределить эти средства. Однако из Устава Архива РАН следует, что Министерство науки и высшего образования является учредителем, назначает и увольняет директора. Между тем вся эта ситуация последних месяцев возникла именно из-за того, что директор уволился, а нового вместо него тут же не было назначено.
Насколько я понял, там была проблема в электронной подписи директора. То есть без этой подписи невозможно производить какие-либо финансовые операции. Не знаю, как так сложилось. Я посмотрел устав. Согласно ему, если нет директора, право электронной подписи имеет заместитель директора. Но почему-то не оказалось и заместителей. В результате три месяца почти сто человек оказались просто без зарплаты. Для тех, у кого нет возможности где-то подработать, это тяжелая ситуация.
Помимо этого, сохранность архивных документов оказалась под угрозой. Так как заблокированы счета, значит, нет возможности оплачивать коммунальные услуги, зарплату охране и так далее. Сохранность же документов зависит от показателей влажности и температурного режима. Если это все нарушается, то постепенно документы начинают страдать. Непонятно, почему так долго искали директора. Вся нынешняя кризисная ситуация возникла как раз из-за нераспорядительности Министерства науки.
Архив РАН – бюджетная организация. Данный статус подразумевает, что его учредитель, а это Министерство науки, обеспечивает финансирование содержания недвижимого имущества, то есть здания, зарплаты сотрудников и сохранность особо ценных объектов – архивных документов. На другие цели архив может зарабатывать сам. В частности, он имеет право сдавать в аренду свободные помещения и предоставлять платные услуги по направлению своей деятельности. По всей вероятности, прежнее руководство архива не справилось со своим финансовым статусом. Таким образом, появились и накапливались долги. К примеру, сдавались в аренду помещения, но арендаторы оказались недобросовестными.
Со стороны Министерства науки был некоторый недосмотр
Что же касается Санкт-Петербургского филиала, он оказался в заложниках. Поскольку по уставу директор петербургского архива назначается директором Архива РАН из Москвы и поскольку все финансирование также идет через счета Архива РАН, то хоть у петербургского архива имеются и свои счета, но они все были арестованы. Даже имея деньги на этих счетах, архив не имел возможности ими распорядиться.
Есть важное обстоятельство. Я внимательно посмотрел устав Архива РАН. Там сказано, что если у архива накапливаются крупные кредитные задолженности, то учредитель обязан взять это дело под свой контроль. Я считаю, что опять-таки со стороны Министерства науки был некоторый недосмотр.
– Полученное вами министерское письмо – во многих отношениях замечательный документ. Более всего он похож на отписку. Причем на очень небрежную отписку. К примеру, Архив РАН назван там "институтом", хотя таковым не является. Полное официальное название этой структуры – "Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Архив Российской академии наук". Слова "институт", как видим, здесь нет. О чем это свидетельствует?
Времена вроде у нас не тяжелые, а люди три месяца без зарплаты сидят
– Могу только предположить, что в министерстве использовали какую-то заготовку, пригодную для разных случаев. Как известно, в Российской академии наук существует еще один проблемный объект. Это Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН). Там после пожара ведется борьба за здание. Видимо, в связи с этим в министерство были многочисленные обращения. И, видимо, в тексте по поводу архива по оплошности не заменили слово "институт" на "архив".
Что же до основного содержания письма, то там сообщается, что везде средства доводятся, но почему-то на местах не удается их правильно использовать. Как бы то ни было, кто-то, кто не мог оставаться без зарплаты, оттуда ушел. Вообще-то это не поддается пониманию. Времена вроде у нас не тяжелые, а люди три месяца без зарплаты сидят.
– Тем более что зарплаты там очень скромные. У одних – 20 тысяч рублей, а кое у кого – даже 14 тысяч.
– Да, можно сказать – символические зарплаты. Правда, существуют квартальные или годовые премии, но до них надо как-то умудряться дожить. Причем если в научно-исследовательских институтах бывают присутственные дни два раза в неделю и есть время где-то еще подработать, то в архивах в основном предусматривается ежедневное посещение, с 9.00 до 18.00. В лучшем случае один день дается на написание статей. Так что человек оказывается просто загнан. Выполняя все свои обязанности, он за это получает не самые достойные деньги. Это так наша наука финансируется, – говорит Михаил Друзин.
