Александр Макухин: «Сейчас у PAS есть золотые четыре года»

Спецпроект кишиневского бюро Свободной Европы «Век перекрестков»: выборы уже закончились, результаты известны, теперь надо понять, почему партия PAS получила такое большинство, и что будет дальше. Размышляет журналист и социолог Александр Макухин.

Иван Святченко: На досрочных парламентских выборах в Молдове победили проевропейцы. Точнее, пропрезидентская партия «Действие и солидарность» завоевала 63 места в парламенте — из ста одного.

А начиналась эта история два с половиной года назад, в 2019-м, после очередных выборов парламента. Тогда двое политических антиподов — Игорь Додон и Майя Санду — объединили силы для того, чтобы демонтировать режим олигарха Влада Плахотнюка. Это им удалось, Плахотнюк сбежал, потом было много всего другого — и президентские выборы в ноябре 2020-го, на которых Майя Санду победила Игоря Додона, несмотря на поддержку Путина, Кремля, России — и весь админресурс. Но полномочий у молдавского президента немного, для реформ нужны парламент и правительство. Теперь большинство в парламенте завоевано, осталось дождаться что будет дальше. Поддержка внешних партнеров — налицо, еще до выборов внешние партнеры пообещали Молдове около шестисот миллионов евро на реформы.

Как вам итоги выборов, г-н Макухин? Говорят, что у нас повторение 2001 года, повторение истории с Партией коммунистов, которая получила тогда 71 место.

Александр Макухин: Ну, да, технически это очень похоже на повторение, потому что тогда процент компартии был немножко выше — по статистике. Но тогда и люди ходили на выборы гораздо активнее, — явка падает год от года. Это уже понятный симптом наших выборов, люди разочаровываются по понятным причинам — из-за экономических проблем. Иногда и чаще проще уехать, а не пытаться бороться.

В целом — да, это триумфальная победа PAS. Большинство политиков говорили, что будет около 51 мандата, кто-то говорил, что большинства из 51 депутата не будет, и нужно будет с кем-то договариваться. Сейчас мы видим, что PAS действительно получила мандат на контроль почти над всеми ветвями власти. Главный вопрос в том, как партия сможет этим распорядиться. Потому что это известная в политике вещь, это не только Молдовы касается, — когда одна сила получает все рычаги власти, иногда получается хорошо, а вот иногда не очень.

Главная проблема PAS сейчас это, наверное, кадровый голод, уже об этом говорил и председатель PAS Игорь Гросу — о том, что «нам нужны профессионалы». Понятно, что какие-то люди придут после инвеституры правительства, появятся люди, которые были в других партиях. Я подозреваю, что так и будет. Главный вопрос — насколько и что сможет сделать политическая сила, которая получила тотальный контроль над большинством ветвей власти, чего, действительно, не было со времен 2001 года и первой инвеституры коммунистов, потому что уже во второй инвеституре нужно было договариваться.

Сейчас у PAS есть эти золотые четыре года, возможно — четыре, когда придется все-таки добиваться каких-то поставленных целей, потому что мы все прекрасно понимаем, что если итоги выборов не будут коррелировать с ожиданиями, на следующих выборах те самые люди, которые голосовали за PAS и говорили, что это их мечта, это их цель, на следующих выборах они разочаруются и будут голосовать за кого-то другого. Или, в конце концов, банально уедут. Времени особенно нет, и я надеюсь, что PAS это понимают.

Иван Святченко: Что думают молдавские избиратели об итогах выборов узнавал наш корреспондент Серджиу Куляк.

Иван Святченко: А социалистам и коммунистам с «блоком двух президентов» два президента не помогли. Почему?

Александр Макухин: Знаете, тут много, на самом деле, ответов — почему. Они все, наверное, достаточно очевидные. Во-первых, проблема даже не в конкретно двух бывших президентах, а в том, какую линию пропагандистскую, грубо говоря, избрал блок.

В избирательных компаниях бывает так, что партия не попадает в ожидания избирателей. Вот они хотят, — а не попадают! С теми месседжами, которые транслировал блок, — они не то что «не попали»... Во-первых, есть ощущение, что и не стремились попасть, во-вторых, они промахивались и били вообще в другую сторону. Потому что эта какая-то гиперболезненная повестка, направленная на, якобы, проблемы с институтом семьи, которые в Молдове есть, всякие высказывания на грани открытой ксенофобии... Это не те проблемы, которые волнуют большинство молдавского общества! Большинство молдавского общества волнуют проблемы социальные и экономические, а не рассказы про то, как черной-черной ночью черные-черные танки с черными людьми переплывают Прут, ну, или Днестр, — кому что больше нравится.

Иван Святченко: А потом смуглые дети появляются.

Александр Макухин: Да, появляются потом смуглые дети... Если мы говорим о понимании вообще политической среды, ни один левый политик в, скажем так, стране здорового человека, или европейской стране, не позволил бы себе в публичном пространстве высказываться в отношении цвета кожи и национальности. Это вещи, которые противоречат левой идее в любом ее виде!

Современные европейские левые — это те люди, которые говорят про принятие миграции, про divercity, и так далее. Но молдавские левые — это не совсем левые, и в этом другая проблема. Потому что то, что они транслируют, — это не левая повестка, это повестка таких консерваторов-клерикалов. Что-то подобное есть в Польше — «Право и справедливость», что-то подобное есть еще в Венгрии, — похожие партии, с похожими месседжами, но те партии не называют себя левыми. Они говорят, что мы — правые консерваторы, иногда они говорят, что они — христианская партия, но никак не левые и не социалисты, и не коммунисты.

В Молдове, к сожалению, так. То, что транслировалось блоком, контрастировало и с левыми идеями, и с идеями социального равенства, развитой экономики, поддержки малоимущих, которые должны левые транслировать, если они себя так называют. Месседж блока был странным. Кроме того, очень часто выходило, что все, что говорили, особенно хедлайнеры блока, по факту играло на стороне PAS. Уж я и не знаю, подрядились ли они имиджмейкерами у PAS, или просто так получалось, но, тем не менее, многие вещи вызывали отторжение у людей, которые на начальном этапе вполне себе выбирали искренне между PAS и блоком.

Иван Святченко: Чем купил избирателей молдавских Илан Шор? Шесть мест в парламенте все же есть.

Александр Макухин: Да, это вообще такая, скажем так, специфическая, мне кажется, наша история с партией «Шор». Технически, по анализу голосов, можно сказать, что третье место у него среди всех партий, оно же — третье место почти по всем районам Молдовы, если посмотреть статистические данные, которые уже ЦИК предоставил. Илан Шор занял третье место практически во всех районах, кроме Ниспоренского, видимо, там магазины не очень хорошо работали. И второе место — традиционно — в Орхее и Тараклии, где его ставленники сильную позицию занимает в местной власти.

Тут два момента, которые я вижу. Первый момент — Илан Шор действительно очень четко понял, кто его избиратель. Избиратели Илана Шора, в основном, — это пожилые, будем откровенно говорить, не очень богатые люди, которых в Молдове очень много — и становится больше. У нас растет количество пенсионеров, эти все пенсионеры социально не обеспечены, особенно, если у них нет семьи, которая готова их поддержать, а так далеко не у всех, они пытаются выжить. Илан Шор прекрасно это понимает, это понимают люди, которые делали его кампанию.

Магазины, которые являются его фишкой, это же не только просто продажа продуктов, это еще пункт социальной коммуникации. Он позволяет людям находить таких же социально необеспеченных людей и агитировать, соответственно, за Илана Шора. У него это написано даже в программе. У него там риторика про то, что «давайте возродим совхоз» и национализируем многие предприятия. Это то, что большинству пожилых людей понятно, потому что на этот период проходила их молодость.

Иван Святченко: Увидим мы Илана Шора в парламенте?

Александр Макухин: Технически, я не думаю. Насколько я понимаю, уже была официальная позиция силовых органов о том, что гражданин Молдовы Илан Шор в случае возвращения все равно попадет под определенные статьи, потому что они были ему предъявлены до избирательной кампании, следовательно, никак не влияют на его статус.

Во-вторых, даже если технически вдруг окажется, что не такие уж сильные к нему претензии (мы все понимаем, как это бывает), то я практически уверен, что в этом случае правящее большинство будет с него снимать иммунитет повторно, — это довольно понятная история. На месте Илана Шора, наверное, было бы логичнее отказаться от мандата в пользу следующего человека по списку. Когда он был одномандатником, это было невозможно, — нельзя отказаться, будучи одномандатником. А в случае партийных списков это возможно. Опять же, повесить экран, где он будет вещать по скайпу, — можно и так сделать.

Иван Святченко: Давайте вот о чем поговорим. Впервые в молдавской политической истории я по итогам выборов вижу отставки. Ренато Усатый собирается уходить с поста мэра Бельц, Андрей Нэстасе объявил, что надо бы делать перестройку в Платформе DA. Это такое цивилизационное созревание в Молдове наблюдается?

Александр Макухин: С одной стороны, это тот самый случай, когда, по известной пословице, «несчастье помогло». Несчастье в этом случае локальное — конкретно этих двух людей и двух партий.

Вот «Наша партия», потому что избирательный блок, созданный Ренато Усатым, включал в себя исключительно людей Ренато Усатого. На той пресс-конференции, которую дал Усатый, я вижу очень много личного, эмоционального и больного, это позиция перенервничавшего, может быть, перегоревшего где-то человека, который выступал на эмоциях. Я не уверен, что это последний уход Ренато Усатого. Я думаю, что возможны варианты, когда его уговорят, предложат, как-то договорятся, что он, по крайней мере, не будет уходить с этого символического поста. Потому что в «Нашей партии» сложно представить другого человека, и структура «Нашей партии» — это партия харизматичного лидера, и это — Усатый, так или иначе. Другого харизматика там и рядом нет.

В Платформе DA все немного проще. Она сама как политическое формирование может существовать и без Андрея Нэстасе в руководстве. Естественно, я подозреваю, что будут всякие истории про «почетное председательство», как у нас принято. Но, тем не менее, смена лидеров — это тот самый случай, когда, действительно, негативные результаты привели к каким-то позитивным изменениям в политическом процессе. Другой вопрос, что эти партии покажут после смены лидеров. Но это уже другая история.

Иван Святченко: А что случилось с жителями Бельц? Ренато Усатый выигрывал два раза мандат мэра в первом туре с абсолютным подавляющим большинством голосов жителей муниципия. А сейчас — третье место.

Александр Макухин: Тут я бы даже расширил вопрос. Не только с жителями Бельц. Сам Усатый говорил, что его разочаровали Бельцы, но если посмотреть на электоральные результаты районов севера, то даже те районы, где «Наша партия» всегда считалась фаворитом — это признавали и социалисты, и правые партии, сейчас во многих случаях Усатый начал уступать Шору. Во многих случая уступает социалистам.

Я вижу тут несколько причин. Первая причина — это хаотическое поведение самого Усатого. Он, конечно, лидер-харизматик, но очень хаотичный. Вот эти откровенные метания, не совсем удачные фразы... У него, например, была фраза, которую очень часто использовали потом ему же во вред. Когда он говорил, что надо отменить все эти пособия, компенсации, потому что люди ходят, пенсионеры стоят в очередях... Ну, месседж, конечно, был в том, что давайте мы их как-то включим в пенсии, но сказал он так, как сказал. И, естественно, это выглядело для людей, особенно, кто не вникал в нюансы, очень оскорбительно и унизительно. Они и так не сильно много денег и помощи от правительства видят.

Потом все эти метания, про криптовалюту и все остальное, это, опять же, промашка мимо электората Усатого. Электорат Усатого — это жители севера, они хотят видеть свои районы не самыми бедными, а хоть как-то развивающимися. В данном случае этого не произошло, и это хаотическое поведение Усатого, конечно, повлияло очень сильно.

Иван Святченко: А граждан Молдовы, проживающих на территории Приднестровья, молдавские выборы парламента не слишком заинтересовали — 28 с лишним тысяч человек проголосовало, меньше, чем на президентских выборах, меньше, чем на предыдущих парламентских.

Александр Макухин: Момента тут тоже два. Первый момент — это, понятно, что есть часть людей, которая молдавские документы получает, потому что с тем, что называют приднестровскими документами, никуда ты не уедешь. Они просто не участвуют в политике, потому что не хотят в это вникать, — это достаточно понятная история.

Иван Святченко: Ну, безвизовый режим — дело хорошее.

Александр Макухин: Другой момент, что большинство партий, заметных партий, не продвигало никакого серьезного месседжа по отношению к Приднестровью. Зато была очень некрасивая история, когда лидер PAS пытался заблокировать на президентских выборах голосующих. Тут вопрос даже не в том, действительно ли все эти люди были куплены, а в том, что официальные массмедиа со стороны Тирасполя подали это как проявление ксенофобии, нетерпимости, ненависти, и так далее. Что, соответственно, снизило процент желающих участвовать.

Но, опять же, эти алармистские заявления о том, что «сейчас придут тысячи, миллионы приднестровцев и проголосуют „как надо“», как мы видим, статистика не подтверждает.

Да, социалисты получили в регионе большинство, но большинство это не тотальное. Большинство это, я подозреваю, что это пожилые люди, которые мыслят категориями «давайте мы возродим СССР», или что-нибудь такое, и видят в этом блоке, в серпе и молоте то, что им близко и понятно. Но у PAS там — третье место, и это тоже люди, которые голосуют наверняка по собственному усмотрению, а не в пику кому-нибудь.

Иван Святченко: А не второе место у них там? 14%, по-моему, второе.

Александр Макухин: Да, прошу прощения, второе место. И в этом случае, я думаю, что вовлечение приднестровских избирателей, на самом деле, будет расти. Оно будет расти особенно хорошо в том случае, если у Молдовы будут экономические успехи. Потому что сейчас и Молдову, и Приднестровье, помимо всего прочего, трогательно объединяет одна вещь — это постоянно падающий уровень жизни.

Иван Святченко: Падает уровень жизни и в Гагаузии, но Гагаузия активно голосует, и подавляющим большинством — 84-85% — за блок коммунистов и социалистов.

Александр Макухин: Да, это последний электоральный бастион, потому что если посмотреть на статистику других регионов, когда 80% с чем-то за одного кандидата или одну партию, уже не осталось.

Голосуют, во-первых, потому что Гагаузия — это красный пояс, как его называют, где люди голосуют за условных левых, даже если те не совсем левые. В данном случае есть и стратегия PAS. Они действительно попытались приехать в Гагаузию, собирали людей, разговаривали... Но общий имидж PAS как правой партии, где большинство людей не говорят на русском языке, и уж тем более не говорят на гагаузском, здесь играет очень важную роль.

Социалисты традиционно имеют в Гагаузии достаточно сильные позиции, хотя я, например, уже в силе этих позиций не уверен. Учитывая явную позицию башкана Гагаузии, которая дистанцировалась от всех, которая пытается играть в свою какую-то игру, вырабатывает какое-то свое поведение... У нее в сентябре должны быть выборы в Народное собрание, и эти выборы в Народное собрание покажут, насколько социалисты смогут удержаться. Я, например, не уверен, что так уж сильно.

Иван Святченко: И еще одну группу участников политической гонки хочу с вами обсудить — унионистов. Две силы у нас были — AUR и PUN, г-н Цыку, г-н Билецки. И пролетели! При том, что по соцопросам идеи унионизма, идеи Унири поддерживают треть населения уж точно. Что случилось? Они не набрали даже по проценту!

Александр Макухин: Во-первых, конечно, на этом условно правом, крайне правом, если хотите, фланге слишком много было предложений. На этом фланге кроме AUR и PUN так или иначе пытались действовать другие партии, например, партия Democrația Acasă Костюка, в какой-то степени пыталась Экологическая партия что-то сделать, партия NOI... Они все оказались на не самом широком избирательном поле, и месседж, направленный на — не скажу «агрессию», а, скорее, постоянное давление, что «единственным решением всех проблем является объединение с Румынией», я думаю, людям уже не интересен.

Потому что большинство людей прекрасно понимают, что это не вопрос какого-то романтического представления, это вопрос огромных межгосударственных соглашений, которые должны пересматривать изменения границ. А Европейский союз явно не готов поддержать любое изменение границ! Очевидно, что и позиция России в этом случае тоже понятна. Не очень понятно, куда тогда должно идти Приднестровье, что тогда должно быть в Гагаузии...

Люди хотят слышать какие-то конкретные ответы, которые связаны с интеграцией Молдовы в ЕС, по большей части, но не через, как они говорили «unica solutie» — объединение с Румынией. Плюс, например, в позиции AUR было это их демонстративное... Их попытки прорваться в Приднестровье... Если честно, для меня они выглядели как попытки создать явно конфликтную ситуацию, чтобы, ну, похайповать. Просто этот хайп мог бы закончится стрельбой, в самом плохом случае. И это та самая история, когда эти процента хайпа всему молдавскому, в большом понимании молдавскому обществу, вылились бы очень большими проблемами и чьей-нибудь кровью.

Я думаю, что молдавский избиратель начинает чуть-чуть созревать — ему не нужны эти крикливые агрессивные лидеры, которые швыряются друг в друга чем-то, бросаются громкими фразами, ему нужны лидеры, которые предлагают что-то более конструктивное, чем вот эта вот вечная одна и та же повестка, одни и те же лозунги. И никакой конкретики!

Иван Святченко: Теперь — диаспора и голосование граждан Молдовы, находящихся за рубежом. Каждую предвыборную кампанию идет тактическая, стратегическая борьба за число избирательных участках. До Запада сейчас мы дойдем, а вот российское направление — участков много, проголосовало какое-то рекордно низкое количество людей. Это что такое, совсем молдаванам в России не интересны выборы парламента?

Александр Макухин: С одной стороны, я думаю, что — да. Потому что очень многие люди, которые сознательно выбрали Россию, они так или иначе... Опять же, в России очень жесткий иммиграционный режим, то есть, проще говоря, когда ты живешь в России с молдавскими документами без каких-то еще, тебе гораздо тяжелее, чем человеку, который живет с молдавскими документами в Европе.

Поэтому в массе своей люди, которые действительно сознательно готовы там жить, они интегрируются в российское общество, получают, вероятнее всего, какие-то российские документы, и действительно, большая масса людей теряет интерес к молдавским выборам.

Второй момент. Опять же, понятно, что большинство молдавских граждан, живущих в России, опираются на левые партии. То, что делал бывший президент Молдовы Игорь Додон в отношении России — это постоянное выпрашивание. Но молдавская диаспора ничего лично от этого не видела. Все эти «облегчения миграционных режимов» касались большинства стран СНГ, и они были приняты российской администрацией не потому, что Игорь Николаевич попросил. Люди понимают, что не видят никакой помощи, что их используют исключительно как красивую картинку, — вот, собраться, пофотографироваться может быть. А это уже не так интересно, потому что люди хотят видеть какую-то реальную помощь от политиков, а не только много-много заявлений.

К тому же, заявления постоянные, что диаспора — это параллельный электорат, они же касаются и людей, которые живут и в России, в том числе. Они же тоже диаспора, — значит, и они параллельный электорат!.. Это тоже задевает.

Иван Святченко: А западное направление — правые и правоцентристы много говорили о том, что надо бы побольше участков. Но хватило участков, проголосовало 208 тысяч человек — чуть-чуть меньше, чем на президентских выборах. Однако, разница между основными конкурентами — 86 на 3 процента!

Александр Макухин: Да, здесь момент в том, что, действительно, стратегия партии PAS была очевидна, они максимально мобилизовали западное направление. И естественно, исходя из этого они пытались продвинуть идею с максимальным количеством участков. Я общался с некоторыми наблюдателями на участках в разных странах Европы. Все говорили примерно одинаково, что с утра, как только участок открылся, — дикие очереди, куча людей, естественно, нервы, кто-то начинает паниковать, какие-то конфликты... Это все выглядит очень нервозно. Но к обеду все, кто хотел проголосовать, кто действительно хотели, стояли с утра, приехали из других регионов, — они проголосовали. И уж тем более к вечеру на большинстве участков не было никакой гигантской очереди. То есть, в целом, такая стратегия, с таким количеством участков, с таким количеством бюллетеней — это более-менее достаточно, учитывая, что по диаспоре проголосовало примерно на 30 тысяч меньше, чем на президентских выборах.

Иван Святченко: Что будет дальше? Правительство мы должны увидеть в ближайшее время, а какие, на ваш взгляд, должны быть у правящей нынче партии ближайшие, срочные действия?

Александр Макухин: Одно из самых ближайших срочных действий, мне кажется, — это вопросы, связанные с социальной сферой. Очень часто я слышал такую историю среди пожилых людей, о том, что если правые придут к власти, они чуть ли не обрежут пенсии. Понятно, что это страшилка, запущенная с очевидными целями, но, тем не менее... У нас огромный пласт пожилых людей, которые остались и остаются один на один с государством, которое, прямо скажем, их не сильно замечает.

Когда в предвыборных программах PAS говорилось, что «мы установим новый стандарт пенсий», в том числе, и пенсий для людей с инвалидностью, пенсий для тех, кто не работает, это стало, действительно, первым показателем того, что партия готова пойти навстречу всем избирателям.

Второй момент. Конечно, хотелось бы видеть конструктивную повестку, направленную вообще на внутреннюю политику, а не скатывание, как это часто бывает, в геополитические рассказы про то, что «министр иностранных дел поехал сюда, а сюда не поехал», «а что это значит», и так далее.

И третий момент — это конструктивное отношение с приднестровским регионом. Очень многие, опять же, и в Приднестровье, и среди условных левых избирателей боялись, что начнутся какие-то конфликты, начнется какая-то провокация... Работать нужно! Да, это тяжело и сложно, и часто многим непонятно вообще что делать, но у Кишинева должен появиться реальный план интеграции Приднестровья.

Потому что пока эти планы предлагает кто угодно, только не официальный Кишинев, а те же главы департамента по реинтеграции меняются так часто, что постоянно слышат насмешки из Тирасполя: «А, у вас опять человек поменялся, ну, давайте сначала!» Вот эта история должна быть изменена в более конструктивном русле. Тогда действительно какие-то изменения будут ощутимы и понятны. А если на первый план опять выйдет геополитика, рассуждения — «а куда Молдова?» — ничего хорошего, мне кажется, из этого не выйдет.

Иван Святченко: Что делать молдавской оппозиции? Об этом мы спросили прохожих на улицах Кишинева.

Иван Святченко: Игорь Додон признал поражение — 27% таки не позволяют формировать правительство. Что делать, на ваш взгляд, молдавской оппозиции? Говорит оппозиции о каком-то конструктивном сотрудничестве по наиболее важным направлениям... Что, будут сотрудничать?

Александр Макухин: Знаете, вообще тут очень интересная история. Если посмотреть пресс-конференцию, на которой Додон объявил, что он уходит в оппозицию, если посмотреть ее в отрыве от контекста, — она прямо невероятно европейская! Политик спокойно объясняет, что, вот, он проиграл, такова демократия, он будет сильной оппозицией... Вот тут, опять же, проблема в том, что очень часто публичные декларации расходятся с реальными действиями. И среди лидеров блока это частая проблема. Для начала, блоку [BECS] было бы неплохо вспомнить, что такое левая повестка, уж если они себя левыми заявляют!

В Молдове огромное количество социальных проблем, и действительно, среди специалистов блока есть люди, которые очень неплохо в этом разбираются. И они могли бы свою энергию, опыт, знания предложить, в том числе, и в виде конкретных законопроектов. У блока есть возможность их поддержать для того, чтобы их вынесли на рассмотрение. И тогда, если это уже будут конкретные законы, то представить себе партию PAS, которая будет просто отметать все, потому что «это от социалистов», — это означает, что PAS будет терять рейтинг очень быстро. И, соответственно, если в этом случае конструктивная повестка возобладает, то выиграет молдавское общество.

Другой вопрос, что публичные декларации — это одно, законотворческая практика в парламенте — это сильно другое.

Иван Святченко: Надежды у вас на проведение реформ есть? Про реформы говорят, ну, если не 30 лет молдавской независимости, то, по крайней мере, последние лет 15, активно — и все: левые, правые, унионисты, сторонники объединения с Россией, гагаузы, Бельцы, — все говорят про реформы. Но реформы как-то стагнируют.

Александр Макухин: Вот это очень важная проблема, потому что когда мы говорим про реформы, у нас очень часто, скажем так, уже на теоретическом этапе начинаются проблемы. Потому что то, что предлагают не очень компетентные люди, естественно, встречает сопротивление, и после этого начинается наше известная молдавская история.

«Кто виноват, что у меня не получилось? Виноват кто угодно, кроме меня лично, как политика. Какие-то другие силы помешали!»

В этом случае у PAS есть все инструменты для того, чтобы реформы действительно проводить. Самый больной вопрос, естественно, это система юстиции. Она будет сопротивляться. Если кто-то думает, что завтра придет волшебник в голубом вертолете и изменит всю юстицию — нет, такого не будет. Это будет тяжелая борьба, потому что эти люди хотят сохранить свой статус, хотят сохранить свою корпорацию. Но у нынешнего, точнее, будущего правительства есть все шансы это изменить.

Но если реформы и в этот раз окажутся исключительно разговорами и перейдут в плоскость «а кто виноват, что у нас не получилось», то электоральный рейтинг PAS упадет так же стремительно, как и взлетал. Я думаю, они это понимают.

Иван Святченко: Спасибо большое, это был журналист, социолог Александр Макухин. Будем ждать реформ и, конечно, счастья!