Сорин Ионицэ: «Одномандатная система – очень, очень плохой вариант»

Немецкие фонды Конрада Аденауэра и Фридриха Эберта при содействии местных аналитических центров – Института развития и социальных инициатив Viitorul и Ассоциации за демократию через участие ADEPT организовали в Кишиневе очередной раунд дебатов по инициативе Демпартии об изменении избирательной системы. В отличие от предыдущих дебатов, проведенных самими демократами, в этих дискуссиях критических оценок в адрес одномандатной избирательной системы прозвучало куда больше. Свободная Европа беседует с директором Румынского центра Expert-Forum Сорином Ионицэ.

Сорин Ионицэ: По всем признакам, это – проект-наживка, проект-уловка, призванная направить граждан «не в ту степь». Не думаю, что вариант ДПМ будет принят, скорее, в последнюю минуту Демпартия и Партия социалистов договорятся о смешанной системе выборов, которую оба лагеря представят в качестве мудрого, компромиссного решения. Одни спасут свою честь, скажут: вот, мы пошли на компромисс. На самом же деле, это очень, очень плохой вариант, говорю это со знанием дела, потому что такая система действовала у нас, в Румынии. Это неудачный вариант и с технический, и с политической точки зрения.

Вы получите все те «прелести», что были в Румынии в течение восьми лет.

Это будет парламент с вариабельной геометрией, что вызовет недовольство людей; это будет парламент, благоприятный для крупных партий с ресурсами на местах, а парламентские выборы будут проводиться через примаров.

Подумайте: кто контролирует примаров, кто располагает ресурсами и правит бал на местах? Эта система не обеспечит пропорционального представительства, напротив, она делает этот принцип недосягаемым, а это просто опасно для восточно-европейских стран. Иными словами, пропорциональная система имеет преимущества и придает больше политической легитимности.

Не говоря уже о том, что мажоритарная система – более затратная. Причастных к политике людей станет больше, как на официальном, так и на неофициальном уровне, соответственно, больше будет привлечено и денег, как «чистых», так и «грязных». Именно так происходило все в Румынии, и это увидел весь мир. Такая система может обернуться самыми причудливыми и неожиданными последствиями, в зависимости от того, как будут спроектированы детали, как удастся связать мажоритарный элемент с пропорциональным, в точке соприкосновения которых могут возникнуть разного рода сюрпризы. Эти моменты сегодня не рассматривались вообще.

В рамках наших дебатов говорилось о всевозможных системах, которые существуют в мире: одна модель – в Германии, другая – в России и Украине, с совершенно разными принципами работы и коэффициентом полезного действия. Но главным вопросом, которым должна бы задаться Молдова, и на который никто пока не дал вразумительного ответа, – это зачем нужно менять систему, какая цель преследуется? Потому что, действительно, пропорциональная и мажоритарная система – это не более чем средство для достижения целей. Неужели всерьез можно надеяться, что со сменой модели удастся искоренить коррупцию? Те, кто так считает, горько ошибаются. Эта система протестирована во многих странах, есть исследования, которые убедительно показывают, что дело не в более или менее коррумпированной системе.

Коррумпированные политики попадают в парламент вне зависимости от системы – если набор в партии ведется по порочным принципам, если партийные лидеры не меняются, если система правосудия не «помогает» политикам держать себя в определенных рамках и осознавать, что безнаказанности и вседозволенности быть не должно.

Иными словами, без независимой юстиции – да еще при нынешней системе финансирования местных органов власти, которую прозрачной не назовешь, которая сделала местных руководителей – неважно, от какой они партии – пленниками совершенно произвольной системы финансирования, да и если вся выстроенная система заведомо обречена служить определенным «элитам», и ни в коем случае не замахиваться на их интересы, – то как можно надеяться на то, что та или иная модель выборов изменит сложившуюся ситуацию? Это тщетные надежды. Все сегодняшние недостатки обязательно найдут отражение и в будущей избирательной системе.

Свободная Европа: И все-таки, какое зло меньшее: смешанная система или одномандатная?

Сорин Ионицэ: Я уже сказал, все зависит от того, как конструировать детали. Но, разумеется, чисто одномандатная система, скажем, по британской модели, ставит в более выгодное положение победителя. Это как премия тому, кто занял первое место, – возможность сформировать стабильное правительство и получить большинство в парламенте.

Подходит ли Восточной Европе избирательная система по принципу «победитель получает все»? В состоянии ли система власти, правовое государство, работники министерств сказать министру: «Нет!», когда тот требует чего-то недозволенного? В Великобритании – могут, в Великобритании министерства возглавляют чиновники, а министр дает лишь общее политическое направление. А Восточная Европа может этим похвастаться? Нет, не может.

У нас принцип «победитель получает все» работает слегка иначе. Приходит партия, выигрывает с 30%, а получает 51% в парламенте – потому что именно такова «отдача» чисто одномандатной системы, и вот такая партия начинает доминировать: создает какие-то большинства, возможно даже, что в определенный момент – конституционные, оседлывает всю страну, подмяв под себя хрупкую бюрократию в министерствах, которая будет беспрекословно прислуживать этому «победителю» – эта угроза отчетливо просматривается в нашей ситуации. И смешанная система, возможно, не настолько плоха, но в основном следует такому же направлению.

Свободная Европа: Вы говорили о целях. Провозглашенные авторами инициативы цели не вызывают доверия. С другой стороны, особые подозрение связаны со стремлением Демпартии удержаться у руля и не допустить прихода к власти Партии социалистов в 2018 году. Как вы оцениваете подобные опасения?

Сорин Ионицэ: Это деликатный вопрос, и в этом вы разбираетесь лучше меня, ведь я человек со стороны, и у нас подобных геополитических проблем нет. Но страх перед социалистами, опасения насчет того, что они захватят страну и бросят ее в объятия России, гиперболизированы. Наше ощущение – уверен, оно совпадает с вашим – что они, демократы и социалисты, довольно тесно взаимодействуют.

Верным признаком в этом плане станет тот факт, если они, ДПМ и ПСРМ, на последней стометровке придут к согласию по смешанной системе и проголосуют за нее в парламенте Молдовы. Вот тогда станет ясно, что между ними существует договоренность, что все не так уж однозначно черно-белое, и что эти две партии на самом деле намерены разделить между собой политическую власть. Львиная доля власти достанется одной из них, а в следующий раз – другой, это уже не столь важно, главное, чтобы были две партии-монополиста – и удерживали страну в «серой зоне», в зоне вечных переговоров, между востоком и западом, и чтобы из этой ситуации извлекали выгоду партийные лидеры.

Думаю, это опасность номер один: если страна останется на перепутье, в условиях монополии двух партий, которые исключают любые сегменты меньшинств или оппозиционные силы и не приемлют никаких новых партий. Иными словами, некий политический олигополюс, гарантирующий стагнацию. И есть еще третий «кит» олигополюса – тираспольский режим, с которым по отдельным сегментам они сотрудничают, так как вместе на нем наживаются.

Свободная Европа: Вы использовали очень выразительную фигуру речи, которая мне понравилась. Вы сказали, что эта партия идет напролом, как трактор, и добивается всего, что ей хочется… Скажите, а можно как-то остановить этот трактор? Может, вы знаете какой-то способ?

Сорин Ионицэ: Способов – всего два, как у нас, так и у вас, но соотношения разные: первый – это поддержка внешних партнеров по развитию, прежде всего, Европы, а также остальных посольств…

Свободная Европа: Вы на самом деле считаете, что это может их остановить?

Сорин Ионицэ: Вопрос в том, насколько партнеры заинтересованы, чтобы реально «надавить» на Кишинев и не допустить здесь большой свистопляски. Разумеется, у нас этот способ срабатывает лучше, ведь Румыния является членом Евросоюза и НАТО, и голоса этих структур имеют у нас большое значение. К сожалению, Молдова их меньше интересует. Определенный интерес просматривается, но не такой большой.

И в этих условиях очень большое значение имеет гражданское сопротивление, которое можно противопоставить данным проектам. Следовательно, нужны новые оппозиционные партии и гражданское общество, которые бы отталкивали эту махину назад и способствовали бы созданию внепарламентской политической оппозиции, что полностью легитимно. Других путей не существует, потому что они будут душить в зародыше любые незаконные, неконституционные меры. Но надо знать, что не всякая ересь обязательно незаконная или неконституционная. Нередко безрассудства творятся с законами в руках, и остановить их не может ни прокурор, ни Конституционный суд, потому что эти действия формально соответствуют закону, они разве что несвоевременны, или же просто неэффективны на данный момент.

На этом фоне и разгораются чисто политические дискуссии, когда одни говорят: мы имеем право поступить именно так, а гражданское общество им в ответ: да, вы имеете право, но не следует этого делать, потому что вот к чему это все приведет... Именно в такой ситуации и оказалась сегодня Молдова с инициативой по пересмотру избирательной системы.

Кроме того, императивный мандат и отзыв депутата из парламента через референдум может быть признан неконституционным, но остальная часть проекта не является незаконной, так как такая система практикуется в Великобритании. Поэтому я думаю, что обращение в Венецианскую комиссию ошибочно, так как они могут признать проект законным. Венецианская комиссия должна сказать, существуют ли в мире подобная практика, соответствует ли она закону – и она скажет вам: «Да, такая практика существует, и она, по большому счету, законна». Но комиссия не уполномочена говорить, что да, такая практика существует, но она не подходит для Молдовы, так как чревата негативными политическими последствиями.

Свободная Европа: Даже в том случае, если не будет консенсуса? Ведь консенсуса, по всем признакам, нет – и, думаю, даже не предвидится?..

Сорин Ионицэ: Знаете, как обстоит дело с консенсусом? Консенсус будет в законодательном органе, если они ударят по рукам в парламенте, где большинство принадлежит двум крупнейшим партиям. ДПМ – большая партия по численности депутатов, но мелкая с точки зрения поддержки со стороны общества, и именно в этом и состоит основной парадокс.

Да, консенсус, который имеет значение, – это консенсус в парламенте. Потому что это парламент принимает решения, а в парламенте, с его политическим туризмом и покупкой депутатов оптом и в розницу, они смогли сформировать большинство. Так что надо как-то их подтолкнуть, подстрекнуть, убедить, потому что это – политическая борьба, которую ведем все мы.

Видите, что вся Европа сейчас взбудоражена, и везде голос гражданского общества более чем важен. Не стоит недооценивать голос гражданского общества, в том числе, прессы. Дискуссии, подобные нашей, очень и очень полезны, и я уверен, что, пусть они это и не афишируют, какие-то отклики в недрах Демократической партии есть, потому что нелегко стоять и выслушивать столь нелестные отзывы в свой адрес, в том числе, со стороны представителей Бундестага.