Владимир Сокор: «Россия хочет увязать нормализацию отношений с предоставлением особого статуса Приднестровью»

Интервью аналитика Джеймстаунского фонда и Eurasia Daily Monitor.

Крым в начале августа превратился в «пороховую бочку» после того, как президент России Владимир Путин обвинил Украину в применении террористических и диверсионных методов с целью развязывания конфликта на полуострове. Официальный Киев отверг все обвинения и заявил, что Москва ищет повода для обострения противостояния.

​

Ситуацию вокруг бассейна Черного моря комментирует аналитик Владимир Сокор.

Свободная Европа: Что происходит в эти дни, чем объясняется такое обострение отношений между Россией и Украиной?

Владимир Сокор: Руководство России пришло к выводу, что Украина – президент Украины и парламент – не пойдут на уступки в том, что касается будущего политического статуса Донбасса. Стратегическая цель России в Украине – не дать этой стране нормально развиваться, не дать построить правовое государство и приблизиться к Западу. Можем сказать, что минимальная негативная цель России состоит именно в этом.

Война в Донбассе служит этой цели – держать Украину в состоянии постоянной напряженности и нестабильности, именно на это и рассчитывает Россия. Инструментом нестабильности в руках Кремля стало бы предоставление «особого статуса» оккупированным ею территориям на востоке Украины, а именно – значительной части Донецкой и Луганской областей.

Идея с особым статусом принадлежит России, больше нигде в Европе ее не встретишь. Это означает «государство в государстве», то есть образование независимой, по сути, территории в пределах другого государства. Представители этой территории, контролируемой Россией, встраиваются в политическую систему Украины с единственной целью – подорвать ее изнутри. Эта территория, в данном случае – Донбасс, входит в состав Украины лишь на бумаге, теоретически, а на самом деле ситуацию на местах контролирует Россия – через свои оккупационные силы и местных политических руководителей, которых сама же Россия и привела к власти.

Такова в общих чертах суть так называемого особого статуса, предусмотренного Минскими соглашениями февраля 2015 года, которого добивается Россия.

Украина пока держится, Украина не идет на такой вариант «политического урегулирования». Россия пытается заставить Украину согласиться, наращивая военные действия в Донбассе.

Каждый день Украина теряет своих солдат, каждый день. За последние недели число убитых и раненных значительно выросло. Россия надеется, что в самой Украине, в ее политической системе вспыхнет недовольство сложившейся ситуацией, возникнет недовольство украинским руководством. Кремль надеется истощить Украину морально, психологически, материально и экономически. Но Украина не сдается. Именно поэтому Россия идет на обострение противостояния на востоке Украины.

Более того, в своих последних заявлениях Владимир Путин пошел еще дальше: Путин практически оспаривает легитимность украинского правительства, он говорит о нынешнем украинском правительстве так, словно это временная власть. Он говорит, что это правительство, именно это правительство и Петр Порошенко, пришли к власти незаконным путем, в результате государственного переворота.

Следовательно, с точки зрения Путина, правительство Украины – нелегитимное и временное. Такое отношение к Украине было на первых этапах войны в Донбассе, в 2014 году, даже до начала 2015 года, когда было заключено минское перемирие. С тех пор, казалось, Россия воспринимает правительство Украины как законное и долговременное. Сегодня г-н Путин опять перевернул страницу, снова считает украинскую власть и украинское руководство незаконными и временными.

Существуют угрозы того, что Россия может предпринять действия по политической дестабилизации не только в Донбассе, но и далее, на территории Украины.

Я рассматриваю эти действия со стороны Кремля как проявление бессилия, отчаяния – от того, что не удалось поставить Украину на колени. И чем дальше, тем Украина все больше набирается сил, увеличивает обороноспособность. Есть признаки экономического роста – после продолжительного спада. В украинском парламенте обозначилось четкое большинство, которое выступает против предоставления Донбассу особого статуса.

Еще несколько месяцев назад Верховная рада колебалась, проявляла нерешительность в этом вопросе, но сейчас в парламенте образовалось и укрепилось сильное большинство, и любое предложение по особому статусу для Донбасса просто не будет принято украинским парламентом. Поэтому г-н Путин пытается переломить ситуацию на военной сцене, но не думаю, что его усилия увенчаются успехом.

Свободная Европа: И все-таки, как далеко, по вашему мнению, может зайти президент Путин? Как правило, для подобных эскалаций выбирается август, когда большинство западных канцелярий находится в отпусках…

Владимир Сокор: Да, это так. Август – классический месяц для вторжений и войн, для крупных политических операций со стороны России. Посмотрите: Берлинская стена была построена в августе 1961 года, вторжение в Чехословакию произошло в августе 1968 года, война в Грузии – август 2008 года. В последнее время Россия стала проводить такие интервенции и во время Олимпийских игр. Вторжение в Грузию состоялось в день открытия Олимпиады в Пекине. Крым стал жертвой агрессии в день закрытия Олимпийских игр в Сочи. И вот сейчас Олимпийские игры в Бразилии – так что в этом смысле есть определенные прецеденты.

Действительно, как вы заметили, расчет состоит и в том, что правительства западных стран в августе уходят на каникулы. Но Украина оказалась сильнее, чем Кремль себе это представлял. В Украине налицо беспрецедентный взлет национального самосознания, чувства гражданского патриотизма, гражданского духа, в значительной степени основанного не на языке и национальной принадлежности, а на государственно-территориальном патриотизме.

Свободная Европа: Россия пойдет дальше – и продолжит угрожать Украине большой войной ради того, чтобы добиться желаемого статуса для Донбасса?

Владимир Сокор: Да, у России, мне кажется, другого выхода нет. Если Россия хочет добиться этой промежуточной цели – а статус Донбасса и есть промежуточная цель, – если Россия полна решимости достичь этой цели – а она полна решимости добиться этого, – то ей ничего больше не остается, кроме как наращивать вооруженное противостояние в Донбассе.

С другой стороны, эскалация конфликта означает продление экономических санкций по отношению к России. На Западе многие политики и различные группы финансово-экономических интересов выступают за снятие санкций, не драматичное и резкое, а постепенное снятие.

Но такая постановка вопроса обречена на провал – в условиях, когда Россия явно и умышленно нагнетает военную обстановку в Донбассе. В этом случае у нее нет никаких аргументов в поддержку снятия ограничений. Россия стоит перед дилеммой: с одной стороны, она не может вынудить Украину пойти на соответствующие уступки без грубого применения военной силы, с другой стороны – использование военной силы откладывает снятие экономических санкций. Вот перед такой дилеммой и оказалась Россия.

Свободная Европа: Что касается Республики Молдова… В последнее время в комментариях обозревателей звучит идея, что Россия дождется президентских выборов и посмотрит, чем они завершатся, то есть воздержится от каких-либо прямых действий. Фаворитом, судя по опросам, является пророссийский кандидат Игорь Додон. А после, говорят аналитики, при необходимости Кремль найдет механизмы для подрыва государственных институтов. Вы что думаете?

Владимир Сокор: Если внимательно проанализировать заявления Рогозина, сделанные в рамках его недавнего визита в Кишинев и Тирасполь, можно расшифровать нынешние цели России. Мы говорим о задачах на краткосрочный период, которые достаточно ясно просматриваются в заявлениях г-на Рогозина.

Первый вывод: Россия намерена „работать” – это слово имеет несколько значений – с нынешней властью, подконтрольной Владимиру Плахотнюку.

Разумеется, г-н Рогозин не встретился с неофициальным лидером Республики Молдова г-ном Плахотнюком, он встретился с официальным руководством. Но г-н Рогозин ясно сказал, что сейчас в Республике Молдова стабильная власть. Прежде была нестабильная, каждые полгода менялись правительства, и в Москву приезжал уже другой вице-премьер обсуждать двусторонние отношения… Был цирк, по словам Рогозина.

Сейчас с цирком покончено, в Молдове есть надежное, долгосрочное руководство, с которым Россия готова говорить и работать – и это первый вывод.

Второй вывод, который напрашивается из заявлений и встреч г-на Рогозина, таков: Россия намерена спекулировать на желании Республики Молдова вернуться на российский рынок. Это желание само по себе говорит о провале молдавской власти, о неспособности модернизировать экономику, привлечь иностранные инвестиции. Именно поэтому не удалось повысить качество молдавской продукции, именно поэтому она является неконкурентоспособной, за исключением разве что российского рынка, хотя и там она вряд ли сможет выдержать конкуренцию, как надеются некоторые молдавские руководители, утверждающие, что на российском рынке молдавская продукция все еще конкурентоспособна.

Следовательно, на фоне неудачных реформ Молдова вынуждена вернуться на российский рынок – если сможет; хотя я не думаю, что сможет, но – если сможет.

Отсюда и потребность Республики Молдова в нормализации политических отношений с Россией – это второй вывод, который проскальзывает в заявлениях г-на Рогозина в Кишиневе.

И третий вывод: спекулируя на этой ситуации, Россия хочет увязать нормализацию отношений между Москвой и Кишиневом с предоставлением особого статуса Приднестровью. Иными словами, г-н Рогозин и правительство России загнали Молдову в угол, в эту экономическую ловушку, и пытаются спекулировать, предоставляя выборочный допуск на российский рынок взамен предоставления Приднестровью особого статуса.

Что касается нормализации отношений, то на конец года намечено заседание межправительственной российско-молдавской комиссии по экономическому сотрудничеству. Эта комиссия не собиралась с 2012 года именно из-за политической нестабильности в Кишиневе, а также из-за проевропейской ориентации молдавских правительств. В конце года комиссия встретится, но на определенных условиях. Россия сформулирована эти условия, они изложены в так называемой дорожной карте, которая предусматривает и возврат молдавских товаров на российский рынок, и определенные политические уступки со стороны Кишинева Тирасполю.

Именно эта связь явно просматривается в заявлениях и встречах г-на Рогозина – связь между нормализацией политических отношений Кишинева и Москвы и политическими отношениями Кишинева и Тирасполя. В дорожной карте – именно такая привязка.

В частности, от Кишинева требуется признание атрибутов суверенитета Приднестровья – номерных знаков приднестровских автомобилей, приднестровских дипломов об образовании, телефонного кода Приднестровья, а также других уступок подобного рода. Это, по сути, атрибуты суверенитета.

Когда речь заходит о федерализации, некоторые представители Германии советуют принять федеративную модель, словно обстоятельства Германии и Молдовы идентичные. Но федеральные земли Германии не имеют собственных номерных знаков автомобилей – с флагом и гербом каждой земли в отдельности. И международный телефонный код – один на всю Германию, а у каждой земли есть свой внутренний код, и не более того.

Эти уступки, которые пытаются навязать Кишиневу как Россия, так и Германия, не входят пока в переговоры по особому статусу Приднестровья. И это очень плохо, так как предполагается, что особый статус будет вынесен на обсуждение лишь после того, как Кишинев пойдет на односторонние уступки. А после этого любые переговоры, если они состоятся, будут отталкиваться от этих односторонних уступок, на которые уже согласился Кишинев.

И вот мы дошли до главного вопроса – собственно, переговоры по предоставлению особого статуса Приднестровью. Западная дипломатия, в том числе, немецкая, в том числе, г-н Штайнмайер в ходе своего недавнего визита в Кишинев, исходят из того, что от Республики Молдова зависит особый статус Приднестровья. Иными словами, что все упирается в Кишинев, который, скажем так, примет – щедрое или не очень щедрое – решение о предоставлении Приднестровью особого статуса, и парламент его одобрит, а общественность рассмотрит, и правительство исполнит.

Это совершенно неверный подход. Потому что с точки зрения России и Приднестровья (кстати, точно так происходит и на Украине с Донбассом) любой особый статус Кишинев и Тирасполь должны согласовывать как равноправные стороны переговорного процесса. И особый статус, который будет предоставлен, должен иметь форму договора между двумя равными субъектами.

В конституционном праве существует четкое отличие. Есть вариант с предоставлением статуса, Конституции либо какой-то привилегии сверху вниз, или от центра к периферии – эта процедура называется октроирование (от фанцузского octroi – жаловать, даровать в силу законодательной власти, без предварительного обсуждения; например, октроированная Конституция, дарованная по решению верховной власти). А есть предоставлением статуса, Конституции, каких-то привилегий по результатам переговоров двух равноправных сторон – это российская модель. Русские признают только эту модель, а другую не приемлют. Именно эту модель они пытались провести в Приднестровье – неудачно пока, и именно ее сейчас пытаются навязать Украине.

Позиция России состоит в том, что любой особый статус, предоставленный Киевом Донбассу, не имеет юридической силы. Любой закон о выборах, принятый в Киеве применительно к Донбассу, не имеет юридической силы – только документы, утвержденные совместно: Киевом, с одной стороны, и Донецком/Луганском, с другой. И лишь такие конституционные законодательные документы действительны – такой позиции придерживается Россия.

Кремль сейчас преследует эти цели лишь в двух местах евразийского пространства: в Донбассе и в Приднестровье. Точно так же совсем недавно Россия выступала за федерализацию Молдовы и Украины, – ведь других проектов федерализации у нее не было.

Сейчас федерализация «перекрашена» в «особый статус», и РФ продвигает этот тезис – опять-таки, в Молдове и Приднестровье – и в Украине на Донбассе. И в этом вопросе просматривается явная взаимосвязь.

Если Украина, предположим, уступит и согласится обсуждать с Донецком и Луганском особый статус, то Республике Молдова будет гораздо сложнее не поддаться такому сценарию. Если, с другой стороны, Республика Молдова не выдержит и уступит первой, то появится опасный прецедент для Украины. Эти две ситуации надо рассматривать в тесной взаимосвязи.

Свободная Европа: И что – уступит Республика Молдова, как вы считаете? Учитывая, как продвигаются дела, учитывая тот факт, что Германия, в случае Республики Молдова, помогает России добиться своего…

Владимир Сокор: Германия помогает России и в случае с Украиной. Политика Германии не является фиксированной, с течением времени она развивается. Возьмем хотя бы нынешнюю ситуацию: канцлер Ангела Меркель частично лишилась своего былого влияния в политике в целом, и во внешней политике, в частности.

Престиж г-жи Меркель в самой Германии неуклонно падает из-за позиций, которые она заняла в вопросе мигрантов.

Эта потеря авторитета со стороны г-жи Меркель укрепляет позиции г-на Штайнмайера – министра иностранных дел, партнера Ангелы Меркель по коалиции в правительстве Германии. Идеология Социал-демократической партии, которую представляет г-н Штайнмайер, сводится к тому, что Россию следует вовлекать в особо важные решения по вопросам политики и безопасности на европейском континенте, не удерживать Кремль на расстоянии, а значит – учитывать особые интересы России на постсоветском пространстве. Такова позиция г-на Штайнмайера, который сейчас, по всей видимости, задает тон в континентальной политике Германии.

Кроме того, в этом году г-н Штайнмайер занимает два кресла: и министра иностранных дел Германии, и действующего председателя Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Г-н Штайнмайер хочет во что бы то ни стало завершить этот мандат в декабре какими-то успехами, пусть даже на бумаге, но – весомыми успехами, которые удовлетворили бы Россию.

Возможны пакетные переговоры с Россией, которые включили бы и Донбасс, и Приднестровье. Разумеется, г-ну Штайнмайеру прекрасно известно, и он отлично понимает, что уступки, которых он добивается от Кишинева – номерные знаки, дипломы, телефонный код – перекинутся затем на Украину. Г-н Штайнмайер слишком опытный дипломат, чтобы не понимать важность прецедента подобных уступок для Украины, которая стакивается с аналогичными проблемами в Донбассе. Вот как объясняется позиция г-на Штайнмайера.

Я не знаю, каково отношение официального Кишинева. Знаю лишь, что вице-премьер по реинтеграции Георге Бэлан занимает последовательную позицию, достойную и мужественную, и что он, несомненно, не пойдет ни на какие уступки по доброй воле. Если же уступки все-таки состоятся, то мы будем знать, что г-н Бэлан был вынужден на них пойти под давлением правительства, подконтрольного Плахотнюку.

Среди немецких дипломатов бытует идея, я сам это слышал, что официальный Кишинев может легко пойти на односторонние уступки России, в первую очередь, по Приднестровью, ведь немецкие политики считают, что приднестровский вопрос не представляет особого интереса для молдавских избирателей, у тех – другие заботы, и они не станут наказывать правительство за уступки. Наверное, на это и рассчитывают немецкие политики. Я очень надеюсь, что г-н Бэлан не будет подвергаться давлению со стороны кабинета министров, который контролирует не г-н Бэлан, а совершенно другой человек. Если же уступки последуют, то мы будем знать, что на них пошли под давлением.