Языковые опции молдавских школьников

Наталья Морарь: Я вас приветствую на волнах радио «Europa Liberă». Это Наталья Морарь, и программа «Punct. Şi de la capăt». Да, теперь уже и на русском языке. Каждое первое воскресенье месяца мы будем встречаться с вами в студии, обсуждать главные события недели. Обещаю, драться не будем. Будем подводить итоги. Но а что может быть важнее последнего звонка, который прозвенел два дня назад по всей стране для целого поколения выпускников, для которых теперь начинается абсолютно новая, неизвестная и полная сюрпризов жизнь. Ну а насколько они подготовлены к этой новой жизни, выходя из молдавской системы образования, мы поговорим с министром просвещения Майей Санду и экспертом в области неформального образования, в прошлом преподавателем истории Сергеем Лысенко. Здравствуйте, добро пожаловать на «Europa Liberă».


Наталья Морарь: Госпожа Санду, говорится, что не дай Бог вам жить в эпоху перемен. А наше поколение выпускников, которые позавчера выпустились, именно в эту эпоху и живут, потому что мы уже несколько лет переживаем реформу образования. Не все понимают, что на самом деле происходит. Но я хочу вас спросить: вот это поколение выпускников, которое выпустилось позавчера из школ, гимназий, кто они? Кто они как продукт системы образования Республики Молдова?

Майя Санду: Ну, во-первых, они наши дети. И у них, даже если не самая лучшая подготовка, у них есть время, чтобы найти себя, чтобы выучиться тому, чему они не учились в нашей системе. Я хочу сказать, что даже те, которые сегодня учатся в нашей системе, они могут чего-то добиться, если очень хотят. То, что мы пытаемся сделать…
Наталья Морарь: Они могут чего-то добиться только в нашей стране или и за рубежом?

Майя Санду: Они могут добиться и за рубежом. И у нас есть достаточно примеров, потому что есть молдаване, которые работают и в Google, и в международных банках, и так далее. Нельзя сказать, что сегодня нет детей, которые очень хорошо учатся, даже если наша система не очень хорошая. И мы об этом всегда говорили во всех наших анализах и документах.

Наталья Морарь: Сергей, Вы покинули систему формального образования. Вопрос, кстати, почему? Потому что больше не доверяете больше этой системе? Решив заняться неформальным, взгляд со стороны: что Вы скажете о сегодняшних выпускниках? Они конкурентоспособны, они лучше, хуже выпускников из соседних стран? С каким багажом они начинают путь в новую жизнь?

Сергей Лысенко: Во-первых, я против обобщений того, что общее что-то можно сказать о наших выпускниках. Они все очень разные. Они все очень разные - у них разные ценности, разные цели, разный опыт, разные стремления. И с этой точки зрения есть дети, у которых перспективы открыты. Они четко знают, чего они хотят достичь. Они четко знают, что они должны для этого сделать, и они работают в этом направлении. Есть большая группа детей, наверное, которые не знают, чего они хотят в этой жизни. И этой большой группе людей, наверное, в рамках нашей школы не удалось понять, как можно формулировать цели. Наша система образования, возможно, не показала им, как можно стать успешным в жизни. И окружающая жизнь, к сожалению, часто показывает им какие-то негативные стороны, что нет перспективы, нет возможности, все могут решить только родители, и существует такое вот иждивенческое отношение к тому, что кто-то меня должен еще поддержать какое-то время. Есть и такие.

Наталья Морарь: Вы думаете, наша школа воспитывает вот это иждивенческое представление о жизни?
Сергей Лысенко: Наверное, не специально, потому что это нигде не декларируется. Но система, так как существует, где-то в этом направлении она этому способствует. Некоторые, наиболее сильные личности учеников, которые выступают против системы, они воспитывают все эти боевые качества, бойцовские качества, они потом продвигаются в жизни хорошо, но они вступают в конфликт с системой и у них много конфликтов. И учителей с ними много конфликтов. Они чаще всего недовольны друг другом.

Наталья Морарь: Выходит, что самые сильные, все же, выступают против системы. Значит, систему надо менять. И об этом я хотела сегодня поговорить. Госпожа Санду, фундамент любой реформы, это новый закон. Самый главный закон в системе образования — это Кодекс об образовании, который последние два года очень активно обсуждается с Вашим приходом в министерство. Много споров по этому поводу, хотя он еще даже не поступил в правительство. Прежде чем начнем говорить о деталях, можете коротко и просто ответить на один вопрос: зачем этот кодекс нужен ученикам, зачем этот кодекс нужен преподавателям, и зачем этот кодекс нужен родителям? Вообще-то, мы можем без него справиться?

Майя Санду: Кодекс об образовании нужен для того, чтобы была юридическая поддержка всех тех реформ, которые мы начали. Конечно, некоторые вещи мы уже делаем, и, наверное, уже сможем делать еще несколько месяцев или годы. Но если мы хотим быть уверенными в устойчивости этих реформ, то этот закон нужно принимать. И чем скорее, тем лучше. Мне кажется, что даже общество сейчас требует этот новый закон. Даже если не все все понимают, что в этом законе, все понимают, что этот закон нам поможет реформы продвигать. То, что мы хотим сделать этим законом, мы сказали и в нашей Стратегии Молдова-2020, где мы говорим о качестве образования. Качество включает и качество инфраструктуры школ, включает качество преподавателей, включает качество куррикулума. Мы пытаемся создать новую архитектуру, если так можно сказать, качеств: какие стандарты есть в образовании. Чтобы мы смогли проверить, где мы, по сравнению с этими стандартами…

Наталья Морарь: А чем сегодняшние стандарты плохи?
Майя Санду: А нету таких стандартов. Вот у нас есть университетское образование, а у нас нет агентства, которое бы сказало, что да, вот в этом университете программа удовлетворяет стандарты, европейские или, не знаю, стран региона и так далее.

Наталья Морарь: Грубо говоря, сейчас каждый может открыть в подвале университета, что в 90-е годы делали…

Майя Санду: Да, что у них хорошее. Есть у нас, конечно, какая-то процедура, но мы далеко от того, что можно назвать хорошим стандартом. И это не только в университетах. Это можно сказать и про школы и так далее. То есть, нам нужны какие-то стандарты, чтобы показать людям, даже преподавателям, что нужно делать, куда нужно двигаться. И нужны и институты, которые бы проверили, с одной стороны, с другой стороны, помогли вот эти стандарты внедрять. То есть, одна часть вот этого закона. С другой стороны, мы хотим, чтобы дети не просто учились, а чтобы они учились полезному. И когда мы говорим полезному, это, конечно, то, что рынок просит, то, что сегодня работодатели говорят, что то, что вы готовите, нам не подходит. И с другой стороны…

Наталья Морарь: Просто потраченные из бюджета деньги…

Майя Санду: И в школах то же самое, потому что мы говорим не только о профессиональном росте человека, мы говорим о персональном, социальном росте каждого ребенка. Если смотреть, что сегодня творится в школе, дети не всегда понимают, зачем они учат один или другой предмет, или то, что они учат по предмету, у нас не очень хорошая связь с практической стороны вопроса и так далее. То есть, вот все это, не знаю, если… Кодекс, конечно, он большой, и мы там пытаемся и ответственность повысить, преподавателей и особенно школьных менеджеров и так далее. Потому что мы говорим в министерстве, хороший менеджер это означает хорошая школа, и не очень хороший менеджер означает плохая школа. То есть, комплекс таких мероприятий. После того, как кодекс будет утвержден, нам нужно будет поработать еще, по-моему, где-то два года, чтобы создать какие-то нормативные документы, нужно создать все эти агентства. То есть, работа большая. Но нам нужно знать, что парламент, политики поддержат все эти реформы. И доказательством будет утверждение кодекса.
Наталья Морарь: Пожалуй, далеко не все поддерживают. Об этом мы поговорим чуть позже. Уже понятно, что не все партии проголосуют за кодекс в том виде, в котором он сегодня существует, по разным причинам, к примеру, из-за пункта, касающегося русского языка. Но прежде чем об этом говорить, я бы хотела узнать, спросить Сергея. Сергей, то, что предлагает этот кодекс, как понимаю я, это в каком-то смысле – революция в образовательной системе Республики Молдова. Потому что, когда мы говорим о том, что вдруг мы отказываемся от старой системы и вместо нее строим новую, качественную, это означает, что родители должны отказаться от менталитета давать деньги за то, чтобы ребенок в садике на утреннике читал самое длинное стихотворение, был в центре группы, в школе они должны отказаться от того, чтобы давать деньги за то, чтобы в конце года у моего ребенка оценки были самые лучшие, точно также преподаватель - требовать обязательных репетиторских занятий, чтобы у вашего ребенка был хоть какой-то шанс получить высокую оценку на БАКе… Вы думаете, вообще-то это возможно в такой стране как Молдова, где все поросло коррупционными связями, все давно-давно привыкли, что…

Сергей Лысенко: Я думаю, что не только возможно, у нас есть позитивные примеры того, что это делается. То есть, далеко не все родители готовы просто так отдать деньги только для того, чтобы получить кратковременный результат. Есть родители, которые относятся очень сознательно к тому, что они делают, установили очень конструктивные отношения с системой образования. То есть, ни для кого не секрет, что те бюджетные средства, которые существуют, недостаточны для того, чтобы предоставить сейчас качественное образование. Не хватало средств когда-то, и сейчас продолжает нехватать, на материальное обеспечение, дидактические материалы, на что-то еще. И вот, это и было как бы поводом для того, чтобы родители начали вкладывать. Появились родительские ассоциации. Но есть ассоциации, которые занимают проактивную позицию, которые садятся за стол переговоров с администрацией учебного заведения, и администрация учебного заведения говорит: вот у нас есть государственный бюджет и в рамках этого бюджета мы можем обеспечить нашим детям это, это и это. Вас это устраивает? Родители говорят: нет, мы хотели бы немножко большего. И мы можем вас профинансировать. И тогда учебное заведение говорит: хорошо, мы можем вашим детям предложить вам нечто большее. Мы предлагаем дополнительные курсы по этому, мы делаем то-то и то-то, нам, например, сейчас, в эпоху новых технологий, важно, чтобы каждый мог работать с техникой, но у нас нет компьютеров. И тогда родительская ассоциация, убежденная аргументами администрации, покупает эти компьютеры.
Наталья Морарь: Я понимаю, я училась в таком лицее, в котором родительская ассоциация была очень активной. Она занималась контролем того, как растрачиваются средства, и действительно лицей был качественным. Но выходит, что мы не можем говорить о качественном обязательном бесплатном образовании для всех. Оно может быть качественным там, где родители более обеспеченные. В той школе, где родители более обеспеченные, они могут позволить себе больше профинансировать школу, а в какой-нибудь деревне, где у родителей, извините, ну у них нет возможностей, родители уехали вообще, остались только бабушки и дедушки. Выходит, что эта школа не будет конкурентоспособной. Это вопрос госпоже Санду.

Сергей Лысенко: Одно слово было сказано: стандарты. Минимальные стандарты. Если у нас будут минимальные стандарты, эти минимальные стандарты будут тем ориентиром, который будет позволять…

Наталья Морарь: Как мы подтянем деревенские школы к лучшим столичным лицеям, после которых ученики смогут поступить в лучшие университеты мира. Как?

Майя Санду: Я бы не сказала, что мы сможем когда-то все школы, все лицеи страны довести до уровня самого хорошего лицея Кишинева и так далее, потому что всегда будет такая разница, особенно если дети очень хорошие дети или дети с потенциалом решают идти в один или два-три лицея. Но когда вы говорите про качественное образование, это не обязательно самое лучшее. Качество — это выше, не знаю, 70 процентов…

Наталья Морарь: Это определенный минимум, ниже которого нельзя опускаться.
Майя Санду: Да. И это качество, этот минимум должен быть достаточно высок, чтобы все дети имели условия, и чтобы они смогли найти хорошую работу и так далее. У нас, если смотреть по деньгам, уже 7 процентов ВВП мы тратим на образование. То, что мы должны сделать, мы должны улучшить эффективность, увеличить эффективность использования государственных денег. У нас очень много неэффективности пока, а…

Наталья Морарь: Да мы прекрасно знаем, что сейчас, допустим, на сегодняшний день нужно латать дыры. Деньги тратятся на то, чтобы элементарно менять крышу в школах.

Майя Санду: Да, но…

Наталья Морарь: А потом говорить о качественном образовании. Да, я понимаю, дождь не должен капать на детей, но у них должны быть компьютеры, чтобы они хоть как-то могли конкурировать со столичными детьми…

Майя Санду: Об этом я и говорю. Если у нас будут хорошие менеджеры, если у нас будут хорошие решения на уровне местных управлений, какие школы нужно держать, какие нужно закрыть или реорганизовать, но особенно очень хороший менеджмент финансов, то тогда эти 7-8 процентов ВВП должны быть достаточны. Если смотреть не только на уровне школ, а у нас есть и… правительство же финансирует и среднее техническое образование. И там тоже не очень хорошо. Мы сейчас делаем анализ этих школ. Там есть такие разницы большие, в стоимости, сколько стоит подготовить специалистов в одной школе, и сравнить это с другой школой, то есть, специалист тот же, качество подготовки такое же или даже ниже, а стоимость или разница очень большая. Почему? Потому что там плохой менеджмент. Вот то, что мы должны сделать, и что мы пытаемся сейчас сделать, это улучшить, как я сказала, увеличить эффективность использования этих денег. И тогда нам хватит, будет достаточно этих 7-8 процентов ВВП.
Наталья Морарь: Если сравнивать с другими странами, где уровень образования…

Майя Санду: У нас очень высокий уровень финансирования образования – 7-8 процентов. Конечно, у нас маленький ВВП. Когда ВВП вырастет, тогда и 7-8 процентов будут…

Наталья Морарь: Не меньше чем в других странах.

Майя Санду: Ну и школ у нас по количеству больше, чем в других странах. Если посмотреть Сингапур по количеству детей и количеству школ, по-моему, в 2-3 раза у нас больше школ, чем у них. Легче, когда школа побольше, потому что тогда легче и профессоров туда пригласить, и организовать всякие там мероприятия, и так далее. Но, к сожалению, у нас маленькие села, это не означает, что мы должны закрыть все эти школы, но мы должны увеличить эффективность. И тогда родители не будут платить деньги, как сегодня платят.

Наталья Морарь: Новый кодекс позволит избавиться от этого мифа, что без высшего образования невозможно пробиться, невозможно получать нормальную зарплату, конкурентоспособную, способную обеспечить безбедное будущее.

Сергей Лысенко: Я думаю, новый кодекс создает для этого определенные правовые рамки. То есть рамки, в которых начнут по-другому чувствовать себя и учителя, по-другому должны почувствовать себя ученики, по-другому должны почувствовать себя родители. И если говорить об участии детей, учеников в жизни школы, какова степень их участия в принятии решений? Да, в каждой школе существует школьный совет. Но школьный совет обычно существует под руководством заместителя директора по воспитательной работе, и чаще всего он работает в очень узком направлении. Вот нам надо организовать праздник такой-то, давайте организуем.

Наталья Морарь: Накрыть стол.
Сергей Лысенко: Очень часто… Ну может не накрыть стол, может быть организовать праздник, посвященный Рождеству или 8 Марта. Но если, вот достаточно часты случаи, дети приходят и говорят: давайте мы организуем незапланированную дискотеку. И тогда педагогические кадры встают в позицию защиты, потому что у них возникает много неприятных ситуаций: надо обеспечить безопасность, надо обеспечить еще что-то, еще что-то. И тогда далеко не каждая школа, даже в таком простом решении, идет навстречу учащимся.

Наталья Морарь: Хорошо, с принятием нового кодекса, произойдут такие кардинальные перемены, когда голос учеников будет услышан?

Майя Санду: Ну, за ночь ничего не поменяется. Мы в прошлом году издали приказ в министерстве, в соответствии с которым все школы должны иметь Национальный совет учащихся…

Сергей Лысенко: Районный совет и Национальный совет.

Майя Санду: Конечно, в большинстве школ такие советы были созданы. Вопрос в том, как серьезно с ними общаются. Потому что у нас есть на республиканском уровне такой совет. Мы с ребятами обсуждаем. И для меня это было очень интересный опыт. Потому что, во-первых, они не всегда хорошо понимают наши решения. И сейчас мы им объяснили. Они поняли, что мы хотим хорошего для них, что мы не какие-то там чиновники, которые вообще не хотят думать о детях и так далее. Но они сказали, вот нам не объясняют так, как вы объясняете. С нами не говорят на равных, так как вы говорите. Если бы с нами так говорили, нам было бы намного лучше, легче. Это, конечно, за день, как я сказала, и при помощи одного указа не поменять. Люди должны понять этот наш месседж, который идет...

Наталья Морарь: И захотеть…
Майя Санду: И захотеть, но месседж, который идет, что сейчас будет, и мы пытаемся в этом году создать Национальный школьный инспекторат, то когда будет оценка школ, ученики тоже будут участвовать. С ними тоже будут разговаривать.

Наталья Морарь: А оценка школ будет как-то влиять на финансирование этих школ?

Майя Санду: Будет влиять и на финансирование, и мы надеемся, что у нас…

Наталья Морарь: То есть лучшие будут получать больше…

Майя Санду: …будет и новый закон о зарплате, в котором тоже у нас будет какой-то коэффициент, надбавки по результатам, но не только, потому что я согласна, что мы не должны смотреть только на оценки. Это одно. Другое в кодексе мы сказали, что вот административный совет, там должен быть и представитель учащихся. То есть, мы пытаемся создать какие-то условия,

Наталья Морарь: Условия для самоуправления…

Майя Санду: …но мы должны, конечно, работать с преподавателями и школьными менеджерами, потому что они должны понять, что с детьми нужно по-другому разговаривать, что на них нужно по-другому смотреть. Я не говорю, что таких случаев нет, но в общем по стране это конечно не очень много…

Наталья Морарь: Для того, чтобы поменялась философия, госпожа Санду, я абсолютно уверенна, что тогда, когда Вы встречаетесь с преподавателями, все они говорят: да мы готовы поменять его даже и за ночь, дайте нам больше денег. На наши зарплаты нищенские невозможно поменять философию. В случае, если кодекс будет принят, в том виде, в котором он есть сейчас, но финансирование будет недостаточно, возможно ли ожидать результатов позитивных.

Майя Санду: Я думаю, что да…
Наталья Морарь: Можно без денег…

Майя Санду: Мы доказали… Ну почему без денег. Я Вам говорю, что у нас сегодня семь с половиной миллиардов лей в образовании. Это 7-8 процентов ВВП. Мы постоянно говорим своим коллегам в правительстве, особенно своим коллегам в Министерстве финансов, что мы делаем реформы, но деньги должны остаться в образовании. То есть, мы должны инвестировать сэкономленные деньги тоже в образование. И этих денег достаточно для того, чтобы поменять систему. Мы будем менять и модель зарплаты и так далее. Я бы не сказала, что деньги – очень большая проблема. Важно, чтобы люди видели по-другому этот процесс. Вы говорите, что только зарплаты поменяют отношение и философию. Нет. Не только зарплата. Здесь нужно побольше работать с людьми, тренинг учителей очень важен, и начальная подготовка, и подготовка, когда они уже работают, очень важна. На своем примере могу сказать, когда я иду, я еду по стране и встречаюсь всегда с учащимися, я с ними разговариваю…

Сергей Лысенко: На равных…

Майя Санду: На равных. Всегда, когда у меня нет ответа на вопрос, я говорю, что у меня нет ответа, и некоторые учителя говорят, что они как-то…

Наталья Морарь: Это подкупает, действительно подкупает. Но очень важен Ваш ответ на вопрос, что будет с русским языком, потому что, Вы знаете, уже началась волна критики против проекта Кодекса об образовании, связанная с тем, что русский язык лишается статуса языка, обязательного для преподавания. Демократы уже успели заявить, что они будут настаивать на том, чтобы статус обязательного языка для преподавания иностранного получил и английский, и французский, и русский. И вопрос здесь к Вам: не потеряем ли мы то, о чем говорят сейчас иностранцы: вы очень конкурентоспособны, потому что, зная румынский, можете легко выучить любой европейский язык, а зная русский вы понимаете и такую большую часть мира как бывший Советский Союз. Понятно, нам может это не нравиться, но это дает нам очки. Почему мы отказываемся от того, что уже есть?

Майя Санду: К сожалению, то, что они говорят, зная румынский, мы можем изучать и другие языки, мы не очень хорошо изучаем языки в школе.

Наталья Морарь: Может потому, что качество преподавания не очень хорошее?
Майя Санду: Ни французский, ни английский. Я бы не сказала, что у нас очень хорошие результаты. Есть, конечно, школы, но в общем по стране у нас нехорошие результаты, я бы сказала. Так что для меня это не аргумент. То, что мы предлагаем, мне кажется это очень правильно, и нам кажется в министерстве это очень правильным. Мы предлагаем выбор. Сейчас можно сказать, что китайский очень важный, и не только можно сказать. Давайте дадим детям и родителям выбирать. Правительство берет на себя ответственность создать условия для изучения этих языков. И конечно же русский язык у нас то что во всех школах есть учителя русского языка, это не означает, что эти люди останутся без работы. И за ночь или за два года или за три мы сумеем, не знаю, обеспечить все школы преподавателями английского языка или испанского и так далее, потому что это нереально. То есть, не будет здесь никакого изменения, такого, которого ожидают. Мне кажется, что нам нужно сконцентрироваться на преподавании румынского языка и родного языка, для тех, для кого румынский язык не родной, это важно. Это важно для того, чтобы мы смогли всех интегрировать в общество. А по поводу других языков, нам кажется, что мы не ущемляем ничьих прав. Мы просто должны создать условия, и там, где можно сделать этот выбор, чтобы этот выбор был за родителями. И мы это говорим потому, что у нас было очень много разговоров с родителями и с преподавателями по всей стране.

Наталья Морарь: Сергей, это очень важный вопрос. Вы прекрасно знаете, что мы живем в обществе, больном страхами различными, и сейчас уже появился один из страхов, что этот кодекс, в том виде, в каком он существует, что это начало конца русского языка, качественного русского языка в Республике Молдова. Вы разделяете этот страх или нет?

Сергей Лысенко: Лично я этот страх не разделяю. Но я знаю много людей, у которых этот страх существует. Этим людям, наверное, нужны дополнительные аргументы. Кроме того, почему возникает этот страх. Этот страх возникает, опять-таки, на основе предыдущего опыта: что-то декларировалось, что-то провозглашалось, все потом поворачивалось, поворачивалось не теми обещаниями, которые вначале закладывались. Люди поэтому не имеют доверия. Они опасаются. Когда мы говорим о выборе, вот выбор — это как раз то, что часто ставит человека в неудобное положение. Ему страшно принимать выбор. Особенно, когда человек не привык принимать выбор часто…

Наталья Морарь: А за него решали всегда…

Сергей Лысенко: И за него всегда решали. И ему очень хочется переложить ответственность, чтобы кто-то принял за него решение, а потом очень легко он мог обвинить того, кто принял за него решение. Вот лично я поддерживаю ту позицию, которая существует в кодексе, о том, что она предоставляет возможность выбора. И не только в выборе языка, но во многих выборах школа должна быть более свободна. И это будет учить, но эффект этого появится не завтра, не через год, а через какое-то время.
Наталья Морарь: Да, но Вы прекрасно понимаете, мы не можем вырвать Кодекс об образовании из политического контекста. У нас осталось всего несколько месяцев до кампании, все на самом деле ее уже начали, и уже несколько политических партий заявили, что они не проголосуют за этот кодекс именно по этому пункту. Хотя демократы настаивают на включении пункта названии истории, чтобы ни в коем случае не упоминалось истории румын. Неважно, не будем вдаваться в детали. Вопрос: Госпожа Санду, в случае, если не найдется достаточно голосов, чтобы принять этот кодекс именно из-за этого пункта, министерство будет готово пересмотреть, или мы отложим это на после выборов, а там уже - как Бог нам пошлет, какая коалиция будет – та и будет.

Майя Санду: Конечно, решение за парламентом, только он может закон принять. Так что это будет решение парламента, принимать в таком виде или в другом виде. У нас есть свои аргументы, мы попытаемся лучше изъяснить нашу позицию, но я думаю, что очень важно, чтобы закон был принят до конца этой сессии. Потому что мы теряем время. Это не наше время, это время наших детей и мне кажется, что у нас нет такого права, чтобы на год или два или не знаю на сколько еще 8 лет отложить принятие этого закона.

Сергей Лысенко: Политические партии, которые представлены в парламенте или не представлены в парламенте, тоже должны относиться более ответственно и видеть в кодексе более главное, видеть те перспективы, которые он открывает для страны. Использовать какие-то нюансы – да, конечно можно использовать, но использовать результат для того, чтобы достичь его только завтра, а что будет потом. Мне кажется, что действительно политики должны задуматься и найти общее – минимальные стандарты качества, которые мы хотим обеспечить нашей стране, и то движение, которое будет идти вперед к нашей стране.

Наталья Морарь: Дай Бог, чтобы так произошло, потому что вы прекрасно знаете: все всегда думают о следующих выборах, ну может еще о локальных, которые еще будут через год, через два. Все, дальше никто ничего не видит. Те реформы, которые делаются сейчас, они, возможно, датут результаты через 9 – 10 – 12 лет, через поколение выпускников. Я бы очень хотела, чтобы через 12 лет, госпожа Санду, мы встретились в этой, в другой студи, либо просто так, по улице, и мы могли бы с гордостью говорить о том, что система молдавского образования реформировалась, что наши ребята конкурентоспособны, работают в лучших местах в мире, а потом возвращаются в страну и реформируют ее дальше. Я вам желаю удачи. Вернемся к этой теме уже после принятия кодекса. Надеюсь, что это произойдет до выборов. Всего хорошего.