Linkuri accesibilitate

Канатные переговоры над пучиной морской



«Чем дальше в лес, тем страшнее» - говорится в старой доброй шутке. То же самое справедливо для переговоров по приднестровскому урегулированию: чем дальше от сенсационной смены власти на левом берегу в декабре 2011 года, тем понятнее, что загвоздкой на пути достижения всеобъемлющих результатов процесса была вовсе не только старая власть в Тирасполе.

Экспертное сообщество практически едино во мнении о том, что с августа 2012 года переговоры резко вошли в фазу свободного падения, разительно контрастируя с энтузиазмом первых 6 месяцев после прихода к власти администрации Евгения Шевчука. Что случилось, кто и зачем «помог» переговорному процессу войти в крутое пике, пока доподлинно неизвестно. На этот счет у каждого свои версии, в том числе и у меня, но я пока дипломатично промолчу, продолжая собирать кусочки этой 20-летней головоломки.

Вернемся в день сегодняшний: в Одессе завершился очередной раунд переговоров в формате 5+2. Скажу откровенно, что изначально относился с большим скепсисом к этой встрече. Во-первых, отставка правительства Республики Молдова 5 марта априори выбивала почву из-под ног молдавской делегации, которая фактически поехала в Южную Пальмиру «на удачу», ибо отставленный Кабинет выполняет скорее административные функции и на фоне других участников формата выглядит, прямо скажем, неубедительно.

Во-вторых, к началу переговоров достаточно выпукло обозначился подзабытый тандем «Москва – Тирасполь». Почему подзабытый? Потому что при «позднем Смирнове» дипломаты из Белокаменной едва скрывали отвращение по поводу жесткой несговорчивости тираспольского лидера, а при «раннем Шевчуке» достаточно долго присматривались к молодому президенту непризнанной республики. А теперь эта «ось» вновь стала действовать в унисон.

Как пишут коллеги из «Коммерсант-МД», одесский раунд показал разность подходов даже к повестке дня, не говоря уже о переговорах по существу дела. Так, Кишинев настаивал на соблюдении устоявшегося джентльменского соглашения: стороны предлагают список тем, а председательствующий их собирает. Тирасполь же требовал согласования каждого пункта с правом блокирования. В частности, копья были сломаны вокруг обсуждения инцидентов в Зоне безопасности («На границе люди ходят хмуро»), на чем настаивала молдавская сторона, но чему воспротивилась сторона приднестровская. А на сторону Тирасполя встала Москва. Как сообщили «Ъ-МД» источники в одной из делегаций, «посол по особым поручениям МИД РФ Сергей Губарев заявил буквально следующее: или в повестке не будет слов «Зона безопасности», или в зале не будет российских переговорщиков».

Помимо всего прочего, этот эпизод косвенно подтверждает мои догадки о том, что происшествия в Зоне безопасности как минимум очень выгодны России, а как максимум – ею же и режиссированы. Во всяком случае, ссылки на то, что в Зоне безопасности успешно (?) действует Объединенная контрольная комиссия, вызывают в лучшем случае кривую усмешку. Если считать успехом отсутствие боевых действий, то да, однако это вряд ли можно считать заслугой исключительно делегатов ОКК, каждый четверг заседающих в Бендерах. Скорее, это воля самих руководителей сторон и, конечно, больших игроков. Если бы мир на Днестре зависел исключительно от ОКК, то инцидентов было бы больше, ибо общественность не раз становилась свидетелем крайне жестких стычек (пока словесных) между представителями Кишинева и Тирасполя, причем на сторону последнего в девяти случаях из десяти становилась российская делегация. И демарш Губарева в Одессе это только подтвердил.

Нужно также отметить, что попытки развести по разным углам собственно переговорный процесс и работу ОКК выглядят неубедительными и предвзятыми, ибо ОКК есть не что иное, как продукт Соглашения о прекращении огня от 21 июля 1992 года, под которым стоят подписи президентов Российской Федерации и Республики Молдова. А значит, Кишинев, равно как и Москва, не лишены права выносить темы, касающиеся Зоны Безопасности, на широкий переговорный формат, тем более что на заседании ОКК присутствуют и представители Украины и ОБСЕ.

В условиях, когда стороны радуются такому третьеразрядному событию, как договоренность о демонтаже аварийной канатной дороги между Рыбницей и Резиной, приходится признать, что переговоры вновь откатываются к атмосфере прошлых лет, без какого-либо энтузиазма у участников. Коль скоро они довольствуются малым и с трудом договариваются, даже о повестке дня, было бы неоправданным оптимизмом надеяться на начало полноценных переговоров по пресловутой «третьей корзине», где ждут своего часа вопросы безопасности и политического статуса. Впрочем, частично я уже выразил свое мнение по этому вопросу: мне странно видеть упорство молдавской делегации в распечатывании этой корзины, когда почти все руководство самой Молдовы имеет приставку «и.о.» и конца политическому кризису пока не видно.

С другой стороны, я не считаю продуктивной открытую поддержку Россией приднестровской делегации в проблеме Зоны безопасности, ибо это льет воду на мельницу тех в Кишиневе, кто считал и продолжает считать, что РФ никакой не посредник, а сторона конфликта. Следовательно, говорят эти люди, Москва не вправе претендовать на роль главного миротворца – и далее по тексту. В лучшем случае, полагают «горячие головы», Кишиневу надо менять формат переговоров и вести диалог непосредственно с Москвой, а не с Тирасполем. И я уверен, что в российской столице прекрасно знают об этих настроениях. Знают… и продолжают.

А между тем, участники одесского раунда по завершении «продуктивных» переговоров отправились на морскую прогулку. Думаю, это был единственный пункт повестки дня, за который проголосовали все единогласно…
XS
SM
MD
LG