Воспоминания с передовой...

Когда журналист, за плечами которого опыт длиною в жизнь, начинает излагать на бумаге свои воспоминания, результат, как правило, получается потрясающий. Воспоминания Дориана Галбинского из Лондона вдвойне интересны для молдаван, учитывая корни его семьи, которые ведут в Сороки, учитывая заметки и репортажи, которые он передавал из Республики Молдова для Би-би-си. О некоторых моментах его жизни ровно 20 лет назад в интервью-диалоге с Виктором Эскенаси:

Свободная Европа : Дориан Галбински, мало кто знает, что ваша семья родом из Бессарабии или, как называется сегодня эта страна – Республики Молдова...

Дориан Галбински: „Да, со стороны отца. Мой отец родился в Сороках, одна из его сестер родилась в Маркулештах, дед был из Молдовы, бабушка одесситка. Перебрались в Румынию в 1926 году, думаю, и обосновались в Констанце. Брат деда тогда же уехал в Бразилию, где сегодня живет многочисленная и разветвленная семья Галбинских.”

Свободная Европа: Какова судьба остальной семьи, оставшейся в Бессарабии?

Дориан Галбински: „Об остальных ничего не известно. Упоминание о некоторых из них нашли в списке в Музее Холокоста Яд ва-Шем – что они погибли в лагерях в Приднестровье. И остальные, вероятно, тоже, потому что после войны не удалось найти следов ни одного из них.”

Свободная Европа: Случаю было угодно, чтобы вы вернулись в Молдову ровно 20 лет назад...

Дориан Галбински: „... в августе 1992 года, как раз после того, как прозвучали последние выстрелы в приднестровской войне.”

Свободная Европа: Каковы были ваши первые впечатления, как показалась вам Молдова на тот момент?

Дориан Галбински: „Было очень пыльно, было очень душно, ведь я приехал в жарком августе; но, за исключением главной артерии, советской до мозга костей, и гостиницы, в которой я снял номер – в остальном все было так, как рассказывал мне дед. Дед рассказывал, как жили люди в Молдове, чем они занимались, как закладывали в сушку табачный лист – и все это я увидел из машины; я видел и маленькие домики 20-30-х годов, и словно снова услышал дела.”

Свободная Европа: Как репортеру, вам было поручено добраться до передовой и взять там интервью, подготовить репортаж. Что произошло?

Дориан Галбински: „Нет, никто мне такого задания не давал, я поехал по собственной инициативе. Как правило, когда корреспондент Би-би-си едет в район военных действий, он должен сначала пройти специальный подготовительный курс. Я же этого курса не прошел, и даже застрахованным не был. Да и, честно говоря, большой угрозы не было, потому что, как я уже сказал, к тому времени стороны уже договорились о прекращении огня и в тот день, когда я был на линии фронта, ни одного выстрела не прозвучало.”

Свободная Европа: Что вы видели тогда, как выглядела передовая, как выглядели молдавские солдаты?

Дориан Галбински: „Солдаты выглядели ужасно, они были крайне плохо экипированы – и одеждой, и оружием, были голодны, просили хлеба и сигарет. Я взял интервью у молодого военнопленного, который был немного напуган, но не очень... Потому что, особенно после того, как дал мне интервью, наверное, подумал, что самое худшее позади. О зверствах по отношению к военнопленным я не слышал. Из тех, кто воевал по другую сторону, я никого больше не видел, за исключением этого молодого военнопленного. Но молдавские солдаты были угнетены, никакого энтузиазма, никаких патриотических порывов и проявлений. Они были призваны исполнить свой долг, поэтому и находились там, но в восторге от этого они не были.”

Свободная Европа: Судя по вашим воспоминаниям, вы пытались взять интервью у заместителя генерала Лебедя...

Дориан Галбински: „Да, у полковника Бергмана. Но в те дни в Кишиневе находилась и моя коллега по BBC World Service и, поскольку мы оба попросили интервью, Бергман выбрал только ее, так как аудитория у нее была более широкая. Моя коллега Санчия Берг рассказала мне позже, что Бергман был крайне любезен и почтителен. Первое, чем он поинтересовался – происхождением ее фамилии. Полковник спросил, кто она по национальности: немка или еврейка. Санчия ответила, что ее мать испанка, а отец еврей. На что Бергман сказал: „Прекрасно, потому что, будь они немцами, я бы отказался дать интервью”.

Начальник Бергмана – генерал Александр Лебедь нередко любил говорить, что, если хоть один волосок упадет с головы Бергмана, виновный будет иметь дело с ним. А Бергман был лысый, как колено!

Я вернулся в Кишинев и вечером отправил заметку об атмосфере, царящей на Днестре, обо всем увиденном в Дубоссарах, о военнопленных; своеобразный литературный репортаж...”

Свободная Европа : ...литературный, литературный, но что вы написали о Дуббосарах?

Дориан Галбински: „Я написал, что этот населенный пункт производил довольно хорошее впечатление, дома и подворья были ухожены, сады и огороды обработаны – везде следы хозяйских рук, ветви деревьев изнемогали под тяжестью фруктов, которые никто не собирал, так как все жители покинули селение. Город мне понравился, но ощущение было и жутковатое: пустынные улицы, непривычная тишина… Прямо мурашки по коже.”

Свободная Европа: Вас сопровождал лейтенант молдавской армии, я правильно понял...?

Дориан Галбински: „Да, это правда, очень приятный молодой человек, очень любезный. Мы говорили с ним о разном, я его спрашивал и о воссоединении с Румынией, на что он рассказал, что эта идея не вызывает большого восторга у молдаван, потому что многие еще помнят отношение, проявленное румынским правительством к Бессарабии в период с 1918-го по 1940 год; что они воспринимали Бессарабию как колониальную провинцию, что молдаван считали людьми второго сорта и что лучше уж оставаться независимыми, а потом решить, как быть дальше. Я слышал и другие мнения, но те, кто выступал тогда за объединение, показались мне слишком уж… экзальтированными, что ли… Они не учитывали сложившихся реалий, им подавай объединение – и все...”

Свободная Европа: Сегодня, спустя два десятилетия, каким видится вам этот конфликт, давно замороженный и так и не решенный?

Дориан Галбински: „Бесполезный конфликт, потому что он абсолютно ничего не решил и ситуация осталась такой же, как 20 лет назад.”

Свободная Европа: И, глядя со стороны, вы видите какие-то перспективы... ?

Дориан Галбински: „Не знаю. Честно, не знаю.”