По данным центра, количество нападений на почве национальной ненависти в России по сравнению с тем же периодом прошлого года немного уменьшилось. Но эксперты не склонны к оптимизму и говорят о росте террористической активности националистических группировок и об увеличении случаев преследования властями за экстремистскую деятельность российских оппозиционеров.
В результате нападений националистов в 33 российских регионах погибли девятнадцать человек, 146 были ранены. В июне активность националов несколько снизилась – эксперты зафиксировали лишь два нападения на почве национальной или религиозной вражды. В первый летний месяц прошлого года погибли два человека, 29 были ранены. Говорить о том, что уровень ксенофобии за год резко снизился, конечно, нельзя, но руководитель центра "Сова" Александр Верховский считает, что число преступлений на почве расовой неприязни все же постепенно уменьшается.
Эксперты по ксенофобии отмечают, что большая часть российских радикальных националистических группировок постепенно уходит в подполье и трансформируются в террористические организации. Об этом говорят нападения на милиционеров и судей, правозащитников и адвокатов, так или иначе борющихся против националистов. Руководитель Московского бюро по правам человека Александр Брод рассказывает:
– Действительно, активность национал-радикалов в части нападений на этноменьшинства и мигрантов уменьшилась. Свою позитивную роль в этом процессе сыграли новые, образованные в структуре МВД департаменты. В частности, департамент по противодействию экстремизму. Его представительства в регионах начали активно обезвреживать скинхедов, радикалов-одиночек. Активны и органы прокуратуры, которая возбуждает уголовные дела. Но, тем не менее, нет повода для самоуспокоения. Национал-радикализм принимает в России другие формы, которые могут на практике реализоваться в еще более страшные преступления. Имею в виду, прежде всего, рост террористической активности национал-радикалов. Они сейчас не только нападают и убивают, но и представляют угрозу для правоохранительных органов, судей, правозащитников, адвокатов. Совершаются прямые акты насилия, убийства, отделения милиции забрасываются бутылками с горючей жидкостью, запугивают и убивают судей, правозащитников.
Это уже не просто терроризм, а терроризм политического окраса, который имеет целью захват власти. Они называют нынешнюю власть антирусской, которая привечает мигрантов, поддерживает этноменьшинства. Они рассматривают свою деятельность как серьезный вызов системе, призывают к акциям неповиновения, к актам насилия и террора. Это и своеобразная партизанская война, которую мы видели в Приморье. Среди нападавших на милицию были и молодые люди национал-радикальных взглядов. И подобные действия были популярны у населения. Все это в совокупности способно вызвать очень серьезные потрясения. Так что правоохранители, общество, и власть должны быть готовы к этим новым вызовам.
Означает ли снижение числа преступлений на почве национальной ненависти, что российская власть всерьез взялась за молодежные экстремистские группировки и собирается с ними бороться? Политолог Владимир Прибыловский в этом сомневается:
– У меня нет такого ощущения. Скорее эту тему просто используют, как, впрочем, используют или пытаются использовать все остальные политические направления.
– Но ведь преступлений в этом году действительно стало меньше?
– И все равно, это где-то в пределах нормы: в этом году меньше, но не факт, что в будущем году не станет больше. Для того чтобы выявить тенденцию, нужно снижение в течение нескольких лет.
– Многих экспертов тревожит практика использования в России антиэкстремистского законодательства. Ведь с помощью его статей сейчас преследуются оппозиционеры.
– Это действительно так. Собственно говоря, я противник антиэкстремистского законодательства в его нынешнем виде. Его главная цель - не борьба с экстремизмом, а борьба с оппозицией.
В июне этого года Госдума России приняла в первом чтении законопроект, расширяющий полномочия ФСБ в части административного преследования за экстремистские действия. Рассмотрение документа во втором чтении перенесли на осень. Правозащитники опасаются, что этот закон принимается не для борьбы с настоящими экстремистами, а для более эффективного давления на участников уличных акций протеста, организованных российской оппозицией.
В результате нападений националистов в 33 российских регионах погибли девятнадцать человек, 146 были ранены. В июне активность националов несколько снизилась – эксперты зафиксировали лишь два нападения на почве национальной или религиозной вражды. В первый летний месяц прошлого года погибли два человека, 29 были ранены. Говорить о том, что уровень ксенофобии за год резко снизился, конечно, нельзя, но руководитель центра "Сова" Александр Верховский считает, что число преступлений на почве расовой неприязни все же постепенно уменьшается.
Эксперты по ксенофобии отмечают, что большая часть российских радикальных националистических группировок постепенно уходит в подполье и трансформируются в террористические организации. Об этом говорят нападения на милиционеров и судей, правозащитников и адвокатов, так или иначе борющихся против националистов. Руководитель Московского бюро по правам человека Александр Брод рассказывает:
– Действительно, активность национал-радикалов в части нападений на этноменьшинства и мигрантов уменьшилась. Свою позитивную роль в этом процессе сыграли новые, образованные в структуре МВД департаменты. В частности, департамент по противодействию экстремизму. Его представительства в регионах начали активно обезвреживать скинхедов, радикалов-одиночек. Активны и органы прокуратуры, которая возбуждает уголовные дела. Но, тем не менее, нет повода для самоуспокоения. Национал-радикализм принимает в России другие формы, которые могут на практике реализоваться в еще более страшные преступления. Имею в виду, прежде всего, рост террористической активности национал-радикалов. Они сейчас не только нападают и убивают, но и представляют угрозу для правоохранительных органов, судей, правозащитников, адвокатов. Совершаются прямые акты насилия, убийства, отделения милиции забрасываются бутылками с горючей жидкостью, запугивают и убивают судей, правозащитников.
Это уже не просто терроризм, а терроризм политического окраса, который имеет целью захват власти. Они называют нынешнюю власть антирусской, которая привечает мигрантов, поддерживает этноменьшинства. Они рассматривают свою деятельность как серьезный вызов системе, призывают к акциям неповиновения, к актам насилия и террора. Это и своеобразная партизанская война, которую мы видели в Приморье. Среди нападавших на милицию были и молодые люди национал-радикальных взглядов. И подобные действия были популярны у населения. Все это в совокупности способно вызвать очень серьезные потрясения. Так что правоохранители, общество, и власть должны быть готовы к этим новым вызовам.
Означает ли снижение числа преступлений на почве национальной ненависти, что российская власть всерьез взялась за молодежные экстремистские группировки и собирается с ними бороться? Политолог Владимир Прибыловский в этом сомневается:
– У меня нет такого ощущения. Скорее эту тему просто используют, как, впрочем, используют или пытаются использовать все остальные политические направления.
– Но ведь преступлений в этом году действительно стало меньше?
– И все равно, это где-то в пределах нормы: в этом году меньше, но не факт, что в будущем году не станет больше. Для того чтобы выявить тенденцию, нужно снижение в течение нескольких лет.
– Многих экспертов тревожит практика использования в России антиэкстремистского законодательства. Ведь с помощью его статей сейчас преследуются оппозиционеры.
– Это действительно так. Собственно говоря, я противник антиэкстремистского законодательства в его нынешнем виде. Его главная цель - не борьба с экстремизмом, а борьба с оппозицией.
В июне этого года Госдума России приняла в первом чтении законопроект, расширяющий полномочия ФСБ в части административного преследования за экстремистские действия. Рассмотрение документа во втором чтении перенесли на осень. Правозащитники опасаются, что этот закон принимается не для борьбы с настоящими экстремистами, а для более эффективного давления на участников уличных акций протеста, организованных российской оппозицией.